Артур заглянул в спальню:
Так и будешь лежать?
А, на спине? Нет, сейчас на бок перевернусь.
Он выругался и закрыл дверь. Супруги Смирновы никогда не скандалили. Он мог оскорбить, она никогда не начинала первой, но отбрить была в состоянии. В последнее время он мог ударить. Делал это исподтишка и как будто случайно.
Вот это её и остановило сейчас. Родить? В сорок один? С настолько испорченным здоровьем? А почему бы и нет? Попытаться-то можно! Только надо сбежать от этого козла. Если ему станет известно о её беременности, он выбьет этот плод одним ударом, на это его здоровья хватит. Значит, надо разводиться и начинать жизнь с чистого листа: с ребёнком, но без мужа.
Альбина встала и приоткрыла дверь, выглянув в коридор. Дверь его кабинета была распахнута. Она крикнула:
Эй, Смирнов, давай разойдёмся!
Да с радостью! Только уйдёшь ни с чем!
А может, он и не прогулял деньги, а постепенно припрятывает? При всём его выпрыгивании из штанов в желании показать себя гостеприимным хозяином он жаден до невозможности. Последнее его нападение на неё связано с тем, что Альбина отказалась готовить на позавчерашнюю их гулянку. Он в результате заказал всё в ресторане, а накрывала его Верочка.
Всё это промелькнуло в её голове, и ей хватило разума не продолжать разговора:
Тогда будем жить вместе до конца!
И захлопнула дверь.
Пролежала до утра, только крекеры, завалявшиеся в тумбочке с незапамятных времён, грызла и кувшин водой наполняла из-под крана, когда в туалет выходила. А что, с него станется и отравить.
Так ничего и не решив, пришла в поликлинику. Было ещё направление к гинекологу, но идти туда категорически нельзя. О беременности пока никто знать не должен.
Бережкова!
Альбина оглянулась. Она почти двадцать лет Смирнова, но на девичью фамилию продолжает реагировать. Медсестра. Маленькая, толстенькая, незнакомая.
Алька, ну это же я, Катя!
Клушина?
Вообще-то Рясова. Но была Клушиной, ты ещё помнишь? Заходи в кабинет, поболтаем, мой доктор всё равно на больничном.
Мельком глянула на дверь: онколог. Вот в каком страшном кабинете Катька работает.
Они сидели за столами, стоящими впритык друг к другу: Катька за своим, Альбина на месте врача. Катерина, треща без умолку, успевала ещё и работать. Она подклеивала бланки анализов, принесённых ею только что из лаборатории, по карточкам. Альбина машинально взяла одну из карточек, полистала и вдруг её как обожгло. Вот оно!
Катя, а ты можешь сделать такую карточку?
Ты что?
А что, мне именно такая нужна. Чтобы понятно стало тому, кто в неё заглянул, что жить мне осталось от силы год, и помру я в страшных мучениях.
Алька, прекрати, это дело подсудное!
Не выдумывай, где суд, а где мы. И не говори, что это трудно сделать, всего-то и надо в электронной карточке соответствующие графы заполнить, распечатать, а потом в компьютере не сохранять. Понимаешь, мне муж развода не даёт, как-то это с его статусом не сочетается. А вот если я ему такую карточку предъявлю, так он сразу на попятную пойдёт. Как представит себе, что я буду лежать, стонать, судно мне нужно будет подавать, тут он и согласится.
Да не факт. Наоборот, добро не делить, а только немножко подождать, и всё ему достанется.
Но это «немного» придётся ждать в провонявшем дерьмом доме!
Ты никому кроме мужа эту карточку предъявлять не будешь?
Чтобы спалиться? Ты меня за дуру не держи. И потом я, конечно, заплачу.
Сто тысяч.
Альбина выпучила глаза.
Да не пялься ты! Шоколадку купишь.
Альбина вынула из сумки бумажник и положила на стол две оранжевых бумажки:
Аванс. Когда зайти?
Ну послезавтра.
По дороге зашла в свой банк, сняла с карточку солидную сумму, абонировала ячейку в хранилище, сложила наличку туда и отправилась домой. А дома её встретил порядок. Даже освежителем пахло. Неужели клининг вызывал? Да нет, запах знакомый. Похоже, этот жмот из их офиса уборщицу вызвал и вряд ли ей что-нибудь заплатил. Он до сих пор не решился на «безумную трату» на посудомоечную машину. На кой она, коль есть жена! Артур вышел, просматривая сообщения в телефоне:
Ты куда такую уйму денег сняла?
На медицину. Отчитаться? На часть квитанции есть, но кое-что в руки отдавала без формальности.
Да уж не изображай сироту казанскую, сразу отступил Артур. Спросить уже нельзя!
Когда Катерина отдала ей больничную карточку, она села и внимательно её прочитала. Всё было очень убедительно и очень страшно. Медсестра дождалась, когда Альбина дойдёт до последней записи, и сказала:
Когда карточку после всего в регистратуру возвращать будешь, вот здесь оторвёшь последние страницы с записями и анализами и чёрный стикер сорвёшь, а на его место наклеишь голубой.
Поняла. Чёрный онкология, голубой гипертония. Знакомо.
Аль, а что дальше-то? После развода он тебя не достанет?
Как же не достанет? На край света убегу.
Сейчас, знаешь ли, и на краю света найдут. По паспорту, по билетам на поезд и самолёт, по телефону. Я вот что подумала фамилию тебе сменить надо.
Фальшивые документы? Что за детсад, Катя!
Проще, выпалила Катя. Фиктивный брак. Есть у меня знакомый. Он за приемлемую цену с тобой фамилией поделится.
Договаривайся, сухо кивнула Альбина. Пусть огласит условия, а я пока подумаю.
Вернувшись домой, она прошла на кухню, где Артур подчёркнуто мрачно ковырялся в контейнере с ресторанной едой. Она скривила губы и сказала:
Надо поговорить. Но с глазу на глаз у нас не получается. Поэтому пригласи, пожалуйста, своего Вельцмана. Говорить будем втроём.
Почему это? вскинулся он.
Ты что, не доверяешь своему юристу? Думаешь, что он может подыграть мне?
Смирнов засопел, понимая, что такого быть не может. Поднялся:
Пошли в офис.
Нет. Разговор будет в шесть глаз и шесть ушей. Лишние уши, да ещё с серёжками, совсем не нужны. И в первую очередь тебе.
И опять он не возразил, понимая, что жена права. Какие дырки навертели ревнивые офисные бабы в стенах кабинета любвеобильного шефа, не знает даже ФСБ.
Альбина решила не переигрывать, и сухо протянула больничную карточку юристу фирмы:
Вы человек разумный и посторонний. Изучайте.
Он просмотрел её точно так же, как и она, то есть прежде всего на предмет фальсификации. Потом прочитал. Потом некоторые страницы сфотографировал. Этого она не ожидала, поэтому напряглась, но усилием воли сдержалась и не дрогнула. Вельцман вернул ей карточку и спросил:
Какие прогнозы?
При удаче могу прожить год. При большой удаче чуть-чуть больше.
Чего хотите?
Развода.
Почему?
Мне так мало осталось. А его ненависть съедает этот маленький срок.
Ты что выдумываешь? вскинулся Артур.
Сколько раз за последнее время ты меня ударял правда, потом каждый раз извинялся и говорил, что случайно? Для тебя это не существенно, поэтому приведу другой аргумент. Я буду умирать точь-в точь как твоя мама. Вспомни: ругань, свищи, кал на полу, вонь по дому и стоны.
Ты не смеешь так говорить о моей маме!
А кто слушал ругань и стоны, обрабатывал свищи и убирал дерьмо? Это была я. Ты будешь убирать за мной?
Ещё чего!
Значит, когда мне станет хуже, ты выкинешь меня помирать в больнице? Это в копеечку обойдётся, Артурчик. И очень пошатнёт твоё реноме. В нашем кругу все знают, как создавался наш бизнес. Вряд ли кто-то напомнит тебе об этом, но за глаза будут говорить о твоей непорядочности и склонности к предательству. Юрист подтвердит.
Юрист не подтвердил, но придержал босса, когда он пытался вскочить.
Продолжайте, Альбина Васильевна.
Если бы я была здорова, я бы боролась за каждую копейку и всё поделила пополам. Но, поскольку жить мне осталось мало, я много и не хочу. Если Смирнов согласится развестись в течение недели, то я удовольствуюсь квартирой и суммой, эквивалентной годовому содержанию в хосписе плюс годовое проживание с лечением в стенах дома, плюс расходы на приличные похороны. Тут все расчёты. Да, мои двадцать четыре процента акций остаются при мне. И не затягивайте с обсуждением и обдумыванием, мне может резко стать хуже, и тогда развод потеряет смысл. Расставаться надо, пока здоровы, иначе, сами понимаете, реноме пострадает. Да, забыла: деньги наличными.