Чьё-то дыхание за спиной пахнет кровью и разорванной плотью. С его собственных когтей падают тяжёлые капли. Когда-то Алонсо был уверен, что не забудет лицо своего «первого раза», первой жертвы, исполосованной неуверенными порезами. Умирающей слишком долго и мучительно, хотя его всегда учили: необходимость не должна быть жестокой. Если вообще можно сравнивать, то быстрая и лёгкая смерть предпочтительнее. Тогда он на собственном опыте почувствовал, какая это ужасная, но правда. И не поверил бы, что настанет день и тот человек всё-таки изгладился у него из памяти, а сейчас, спустя триста лет, две трети из них в анабиозе, он не сможет сказать даже, мужчина то был или женщина. Просто кто-то, кого ему привели родители. На кого пал жребий. Или тот, кто продал себя, чтобы накормить родных.
И во сне у мёртвого тела не было лица.
Компас тихонько кольнул его, и Алонсо проснулся. Секунду соображал, где он и что произошло.
Потом резко сел на постели. Как он вообще мог заснуть, когда они до сих пор в этой спятившей деревеньке?
Он посмотрел на Кару: она не спала, её зрачки слабо блестели в полумраке.
Я раньше никогда никого не видела спящим, прошептала она.
Даже родных? вполголоса спросил он. Кара покачала головой.
Нам нужно идти, он откинул одеяло и опустил ноги на пол. Пока ещё темно, мы сможем уйти далеко.
Куда? помолчав, спросила она. Я ничего не видела в новом мире, кроме этого посёлка. Наткнулась на него сразу же и всё. Каким стал мир? В нём есть безопасное для нас место?
Он хотел бы утешить её, но пришлось ответить честно:
Почти всё выглядит так же. Грязь, нищета, безумие. На севере хуже, на юге немногим лучше. Революция началась оттуда, им удалось быстрее выбраться из последствий того, что они совершили. На юге стоит Капитолий.
Столица?
Больше, чем столица. Ты поймёшь, когда увидишь.
Ты хочешь пойти туда?
Он вздохнул:
Нет других вариантов. Они должны знать, что ты проснулась. Как и обо всех остальных.
Кара спросила холодно:
Так то, что болтают эти пустомели, правда? Про подземные лаборатории, где волков разбирают на части, про зоопарки и прочую чушь?
Нет, ответил он, поднимаясь. Про лаборатории почти всё ложь. Про зоопарки он заколебался. Частично правда. Но это не то, чем может показаться. Я был там раньше. Это просто убежище.
Убежище? она тоже поднялась, одеяло соскользнуло с её груди. Он отвернулся, заговорил быстро, чувствуя спиной её пристальный взгляд:
То, что охотники не разбирают людей на части, не значит, что никто так не делает. Этот мир может быть опасным для того, кто ещё не научился в нём ориентироваться. Попасть в беду проще, чем кажется. Лучше начать с Капитолия. Они пытаются защищать нас. Они научат тебя выживать в этом времени. Если ты не сможешь прижиться там, то всегда можешь уйти если захочешь.
И ты ушёл?
Да, Алонсо поворошил ногой кучу одежды на полу, пытаясь найти штаны. Я ушёл. Я пошёл домой, но не нашёл ничего, кроме развалин и мёртвого оборудования в запечатанном хранилище, которое мародёры не смогли открыть. Из всего, что там было, заработал только живой компас. Сейчас он со мной. Единственное наследие семьи Веламма.
Наш мир совсем исчез, да? печально спросила она. Я иногда надеялась, что это только здесь всё так ужасно, что может быть где-то остались дворцы или хоть что-то.
Нет, коротко ответил он. Но новый не так плох, когда к нему привыкнешь.
Кара следила, как он одевается, но с постели так и не встала. Он решил дать ей немного времени. Она не обязана тут же ему поверить. Она ничего о нём не знает.
Наконец Кара спросила:
Ты не останешься в Капитолии со мной? её голос дрогнул. Мы могли бы быть вместе?
Он замер:
А ты хочешь этого? Хочешь семью?
Она смотрела в сторону и было не разглядеть, что за выражение у Кары на лице, но в голосе звучали слёзы:
Я ведь правильно поняла: ты был в склепе у горы? Должно быть, искал выживших? Ты видел, во что превратилось старое убежище. Так что я не очень-то в них верю теперь, в убежища, она будто подыскивала слова. Я не знаю, каково это быть в безопасности. После смерти матери старшие братья будили меня, только чтобы показать народу вот она, будущая Матерь и позабавиться за мой счёт. Дед-отец не спешил меня делать Матерью, ему хватало волчат, а делиться хоть крохой власти он не желал. Или будто ждал чего-то Семь с лишним десятков лет из них едва ли месяц я провела вне холодильника. А это вовсе не старые камеры из убежищ, в холодильнике не снятся сны, но время ощущается. Одинокие годы тьмы и холода. Но и до того до смерти Матери-Волчицы я людей почти и не видела, горечь в её голосе была такой явной, что у Алонсо сжалось сердце. Никого не встречала дважды, кроме деда-отца и братьев, остальные были не люди статисты; я просыпалась и статисты всегда были новыми. Когда мне хотелось, я съедала кого-нибудь из них, сначала не понимая, что они настоящие, живые, а потом наплевав на это. Ведь они никогда не были такими, как я.
Что-то было в её рассказе будто щелчок. Но она продолжала говорить, и Алонсо упустил это.
Они и правда были другими, заключила Кара без какой-либо гордости. Жители низин, они казались муравьями. Мы владели горным хребтом, недрами под ним и воздушным пространством над ним. Наши подвесные сады поднимались уступами к вершинам, а заводы вгрызались в землю. Так про нас говорили. Правда, когда я проснулась в предпоследний раз, вокруг вместо садов были огонь, крики и толпы странных людей, и мы мчались мимо всего этого, деда-отца с нами не было, а из братьев только трое самых младших. И ещё с нами были несколько слуг. И я спросила у братьев, что происходит. Они были слишком злы, чтобы отвечать, вместо этого сорвались на мне, как обычно, избив и изнасиловав. Я помню их семя она вздрогнула. Дефектное. Бесполезное. Моё тело его даже не принимало Но я почувствовала: дед-отец мёртв. Что-то сказало мне это, инстинкт, ощущение Если бы они не были такими такими дефектными, мои братья, я бы уже тогда понесла от них. Именно этого они и пытались добиться, я до сих пор так думаю.
Она помолчала и решительно добавила:
Ты не удивишься теперь, узнав, что я постаралась испортить саркофаг одного из братьев, когда проснулась? Остальные и так были мертвы, а он должен был вот-вот очнуться. Я залезла в управление и что-то сделала. Мне повезло, что мой процесс пробуждения занял немного меньше времени, и я очнулась раньше. Что с ним там стало?
Он превратился в жижу.
Я рада, кивнула она. Интересно, что стало с теми, кто не добрался до убежища
Их Алонсо запнулся. Муравьи разорвали их на части, когда вспыхнула революция. Всех, кто не успел спрятаться. Они давно погибли.
И этому я тоже рада. Можешь презирать меня за это. Но я хочу оставить прошлое в прошлом. Я рассказываю тебе об этом не для того, чтобы вызвать жалость. У каждого есть свои ужасные истории. Но мне бы хотелось объяснить тебе: у меня никогда не было семьи. Я не знаю, как это должно происходить. Наверное, всё же как-то иначе. Но
Я не такой, как твои братья, сказал он. Ему хотелось оправдаться, потому что теперь он вовсе не был уверен, что поступил правильно, поддавшись инстинкту. Не нужно было её трогать, пусть даже она была согласна. В этом мире у меня никого нет. И наш вид упал на самое дно. Я хотел бы, чтобы у нас был шанс жить спокойно и тихо, где-то, где нас никто не тронет. Я мог бы сказать да, я мечтаю об этом.
Тогда можно мне пойти с тобой в это место?
Алонсо горько усмехнулся:
Да если бы я только знал, где такое искать.
Он вернулся к кровати, сел рядом с Карой, и она тут же потянулась к нему доверчиво, будто признав, что он никогда её не обидит.
Когда ты рассказал о компасе, прошептала она, я Знаешь, эти люди они водят меня в одну пещеру, и именно там и ну Кара вздрогнула и вздохнула глубоко. Это что-то вроде святилища, там есть круглый камень, который они поливают тем, что разводят в яме. И алтарь, я думаю, это именно алтарь: закуток, где они держат живые вещи, похищенные из горного дворца, а может откуда-то ещё.