Иван Царицын
Одноглазый Валет
ПРОЛОГ
Зовите меня Вано. Несколько лет назад когда именно, неважно я обнаружил в себе писательский талант и уселся за создание Нетленного Шедевра. Должен признаться, меня ждало некоторое разочарование. Совсем скоро мне стало понятно: молодые писатели никому не нужны и единственное, что уготовано моему творчеству, так это медленно разлагаться в самых глухих пучинах самиздата.
Для того ли я родился?
Нужно было выбросить Нетленку в настоящий мир, сорвать аплодисменты, и я направился на собрание в местный литературный кружок «DOSTOEVSKY».
Завсегдатаями там были:
Юноша, озабоченный всякими концепциями, весьма экзальтированный. Не женат, на противоположный пол смотрит с нескрываемым эротическим голодом. Начинающий поэт.
Девица, увлечённая женскими романами, однако сама ни строчки за всю жизнь не написавшая. Большая любительница слопать на ужин кулебяку с гарниром.
Старуха, которая и создала всё это предприятие. Постоянно в трауре по русской литературе, поэтому приходит на собрания в чёрном платье с завязочками и финтифлюшками. Сущая карга.
Большой чёрный кот по кличке Бегемот.
Мы собрались в библиотеке (лучше места и не придумать, чтобы начать восхождение на литературный Олимп!), и я смело принялся читать рукопись. Я изливал главу за главой, менял интонации, пародируя своих персонажей, я жестикулировал, я задыхался и плакал. В общем, был весьма нескромен.
Наконец, продекларировав с усилием последнее предложение, выдержав необходимую паузу, я обежал глазами слушателей.
Кот Бегемот первым выразил отношение позабыв о литературных делах, начал вылизывать причинное место.
Юноша помахал ладошкой перед носом:
Сыростью попахивает. Вам ещё работать и работать. Это даже не постмодернестично.
Старуха, оттопырив мизинец, попивала с противным бульканьем чай из кружечки. Поставив кружечку на блюдечко, вперив в меня полные старческой желчи глазёнки, скрипучим голосом резанула:
Космополит!
Девица гордо помалкивала. На неё-то я и начал возлагать надежды.
Ах, какой из такого сюжета можно было бы сделать классицизм, да ещё античного масштаба! распалялся юноша. А может лучше добавить щепотку сентиментализма? Как вы думаете?
Он наклонился к девице и томно прошептал:
О девушке можно очень многое сказать по её измам.
Желудок её издал голодное урчание. Она густо покраснела, стала похожа на помидор, отмахнулась от юноши и смущённо что-то пролепетала.
Оскорблённый, я ушёл бродить по библиотеке. Я слышал, как у завсегдатаев начался ненужный спор, как юноша читал стихи, как взвизгивала противная старуха:
Космополиты! Космополиты!
Я забрёл в самый дальний угол библиотеки, где пыль нетронуто лежала на стеллажах. Как будто чьё-то лёгкое дыхание коснулось моей щеки. Я вздрогнул. Огляделся на нижней полке блеснул яркий корешок книги. Среди бумажной трухи он пестрел свежестью красок, какой-то типографской новизной. Я прочитал название:
Книга Одноглазого Валета
И меня как из душа окатило. Раздумий не было в моих руках оказался артефакт, который поможет покорить сердца читателей. Я перелистывал страницы, они хрустели прочно, как если бы до меня ничьи пальцы не касались их. И нигде я не обнаружил библиотечного штампа.
Как же тебя сюда занесло?
Книга ответила мне. На обложке красовалась карта с изображением пикового валета, и в одно мгновение масть покраснела, непостижимо перевоплотилась в бубны. И тогда же кто-то легонько подтолкнул меня в спину прочти!
Заторопившись, я прошмыгнул в читальный зал мимо унылого общества кружка «DOSTOEVSKY». Уютно устроившись в кресле, я не переставал любоваться чудесной находкой. Карта то и дело меняла окрас, примеряя на себя то чёрные, то красные масти волшебство не иначе!
Я причмокнул губами, мысленно ушёл в далёкие дали и проговорил отрешённо:
Кто ты, Одноглазый Валет? Из какой сказки явился?
И тут же стряхнул с себя наваждение. Ну хватит размусоливать, пора браться за чтение!
ВОДА ТЕКЛА, ТЕЧЁТ И БУДЕТ ТЕЧЬ
Лёгкий звенящий шум реки напоминал смех девушки. Так плескалась Узунджа, река не самая мощная, с небольшими порогами, чьи голубые воды скованны были стенами узкого каньона. И хотя стояли жаркие месяцы, Узунджа не пересохла, оставалась полноводной и бодрой, и наряжалась, как в прекрасное платье в зелень дубов, буков и грабов, окружавших её. Рядом с ней думалось о юности и красоте.
Юными и в расцвете сил были брат и сестра Антон и Кира. Они, перекидываясь фразами, шагали по тропе.
Ты меня дуришь, говорил Антон с надрывом и обидой. Что бы о твоих проделках подумал дедушка?
А я тебе повторяю дойдем, и убедишься, отвечала Кира.
Ты была там?
Нет, мне рассказывали.
Кто?
Ну, Антоша, ну какая разница.
Он надул губы и стал глядеть на неунывающую реку. Где-то наверху солнце жгло голые скалы каньона, а здесь под тенью застывших буков пахло свежестью, и прохлада поднималась от речной воды. Здесь дышалось полной грудью, и не сковывало горло удушающее марево знойного лета. Антон смотрел на трепетный, но по-своему могучий мир природы и думал о том, что ей, природе, всё равно она была, есть и будет, а он оглянуться не успеет, как наступит и его час отправится к предкам в гнетущую и пугающую пустоту.
А Кира тем временем, сидя на корточках, поливала голову холодной водой, смывала с лица грязь и засохший солёный пот. Ахала, фыркала, тёрла щёки и в итоге встряхнула влажными волосами, расправила широко плечи:
Как будто новая жизнь началась!
Она дёрнула Антона за рюкзак:
Давай, немного осталось, и ты воочию увидишь.
Не пойду, пока ты мне не пообещаешь, он поднял на неё преданные глаза. Ты ведь не обманываешь?
Есть слухи, но дыма без огня не бывает, правда? Вспомни дедушку, как любил он приключения. Кто бы ещё повёл нас за собой?
Антону стало неприятно: да, вспомнили дорогого человека, однако как-то неправильно вспомнили вот сестра смеётся, река весело шумит.
Мне не хватает деды.
Грусть тенью легла на лицо Киры. Девушка сказала:
Вероятно, сегодня ты его услышишь.
Она устремила взгляд куда-то вдаль каньона:
Да, возможно.
И направилась дальше по тропе. Порой она шлёпала себя по голым рукам и ногам, отгоняя голодных до крови лосиных мух, или чесала ноготками поалевшие места укусов. Один раз схватила пальцами кровососку, пригляделась внимательно на крошечное насекомое и отбросила щелчком.
Зараза мелкая, хуже комара, проговорила незлобно и улыбнулась Антону. Это блошка-мотивошка, кусает тебя, пока ты стоишь, так что стоять не надо, надо идти. Тем более осталось совсем чуть-чуть.
Антон плёлся сзади, то пальцами скребя искусанную кожу, то взмахами кепки отгоняя всякую живность. Вдруг остановился и стукнул себя по лбу хотел муху прибить. Однако лосиная муха лишь задрожала крылышками, и Антон в негодовании содрал её и нахлобучил кепку.
У меня всё тело в волдырях и чешется.
Бывает.
Он огрызнулся вот такая у него сестра, всегда несерьёзная, всегда витает где-то в облаках.
Я иду только потому, что поверил в твои сказки.
Заканчивай нудеть. Я тебе говорю есть такой телефон.
Ну где, где он может тут быть, и Антон всплеснул руками. Телефон в горах?
Да, в горах.
И по нему можно поговорить с мёртвыми?
Так рассказывают.
Чушь собачья!
Раздался грозный, похожий на чьё-то рычание скрип переломился ствол бука, и кроной задевая ветки других деревьев, повалился на землю.
Ты злишься, не надо так, сказала Кира. Нам сюда.
Они свернули с тропы. Позади осталась Узунджа и её жизнерадостный, вдохновляющий смех. Новый путь проходил мимо нитки наваленных друг на друга камней. Где-то под ними тайно протекал тонкий ручеёк то, что сохранилось от некогда полноводной глубокой реки.