Мне ее преподавал один тибетский монах‑отшельник, а ему — его дед, и так далее в глубь веков.
Лунг‑гому более пяти тысяч лет.
— В таком случае ее исток — русская жива.
— Может быть. Не знаю, — сказал Ираклий, не желая возражать. — Егор показывал мне кое‑какие приемы, они действительно близки к тем, что учил я.
— Ты ничего не слышал о Братстве Черного Лотоса? Ираклий задумался, сделал глоток шампанского, ощущая лопающиеся на языке пузырьки.
— Это связано с буддизмом? С кришнаитами?
— Ни с тем ни с другими. В Нижнем появился храм Черного Лотоса, и я подозреваю, что инициатор строительства храма — наш бывший общий враг.
— Легион? Ему‑то зачем понадобилось строить храмы, связываться с чужой религией?
— Никто и не говорит, что этот храм связан с религиозным служением. Скорее всего это центр подготовки легионеров, причем официально узаконенный.
— Могу выяснить.
— Не надо… пока. Жди, когда тебя позовут, и поменьше устраивай драк и показательных демонстраций своих возможностей.
Ираклий покраснел, отвернулся, переживая приступ легкой обиды.
— Я и так живу почти что по библейским заповедям, разве что не подставляю вторую щеку. Причем живу с ожиданием чего‑то. Знать бы, когда это ожидание закончится. Да что мы все обо мне и обо мне? У тебя‑то как дела? Решила вопрос с работой?
— Я теперь учитель истории в старших классах нижегородского колледжа «Ломоносовский». Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
— В каком смысле?
— Ты о мобильных отрядах общественной организации «Слово и дело» слышал?
— Я и о самой организации ничего не слышал. Чем она занимается?
— Блюстители нравственности, — усмехнулась Мария. — Сначала они действовали только в Москве, теперь и в других городах появились, в том числе у нас.
— И как же они ее блюдут, нравственность?
— Врываются в школы, гимназии, где преподают гигиену в период полового созревания, вообще где имеется половое воспитание, и грозят перебить учителей «за разврат», а школы закрыть или поджечь. Их заявление можно прочитать в некоторых газетах националистического толка: «Православные! Если вы стали свидетелями надругательства над православными святынями, если в школах появляются проповедники разврата со своим половым просвещением — немедленно сообщайте нам! Группа быстрого реагирования „Слово и дело“ выедет по указанному адресу…» Так они побывали и в нашем колледже. Ворвались в класс впятером, начали материться, выталкивать учительницу, а когда присутствовавший на уроке преподаватель истории вмешался, его ударили, сломали нос… Таким образом я и попала в колледж, заняла его место.
— Круто! — покачал головой Ираклий. — Ребята не понимают, что дискредитируют процесс десексуализации школы. Я недавно слышал по телику выступление детского психолога, она нарисовала совершенно жуткую картину.
— К сожалению, это объективная реальность. Обрати внимание на рекламу на улицах и в транспорте, не говоря уже о газетах, журналах и телевидении, все они пропитаны эротикой и порнографией. Я в колледже проработала всего месяц и то заметила, как непомерно много места в программе занимают разговоры с детьми о безопасном сексе. А семиклассникам даже раздают презервативы! И все это в рамках проекта «Половое воспитание российских школьников».
— Убивать надо! — пробормотал Ираклий, смущенный неожиданно возникшей темой. — Того, кто все это внедряет.
— Тогда начинать надо с Фонда народонаселения ООН, который финансирует проект, и с нашей доморощенной Ассоциации планирования семьи.