И мышление у тебя какое-то тотальное. Прямо как геббельсовская пропаганда тебя вскормила.
-Я смотрю на жизнь реально, Сигизмунд Борисович. Без иллюзий. Давайте вон в ту подворотню, там проезд лучше…
* * *
Сигизмунд не успел.
Как и планировал, уехал с работы пораньше. Зашел в гараж, переоделся в ватник, взял железные заграждения и красные тряпочки, ломик, припасы с запиской Лантхильде - и пошел. Было стыдно идти по улице без бойкого Федора Никифоровича. Однако Сигизмунд старался. Шел как гегемон, глядел строго, исподлобья. Никто не оборачивался ему вслед, и потому он довольно быстро успокоился.
Установил ограждения, сдвинул крышку.
-Ходют тут, двигают, у меня вон телефон отключен - кабель небось нарушили,
-забранилась над ухом Сигизмунда какая-то бабка.
-Иди, бабуся, куда шла, - посоветовал Сигизмунд и для надежности сплюнул.
-Кабель твой вон где проходит. Небось, за неуплату телефон отключен.
-Ой, какой умный нашелся! Он еще советует! Сам заплати за телефон!
-Сейчас я тебе газ перекрою! - пригрозил Сигизмунд. - Иди, иди отсюда!
Бабка, поверив, свалила.
Так. Спуститься в люк. Открыть… Потайной ход. Фильм «Зорро». Сигизмунд не сразу нашел, куда ногой ступать, на что ногой давить. Внезапно открывшаяся дверь едва не вмяла Сигизмунда в стену. Он выругался - уже непритворно.
Коридор. Что-то долго идти… А, нет, вот предбанник. В одиночку ходить здесь было жутковато. Не оставляло ощущение, что за спиной кто-то крадется. Привыкайте, Стрыйковский. Теперь это ваше хозяйство.
Посветив фонариком, Сигизмунд открыл дверь и оказался в предбаннике. Тишина стояла такая, что в ушах звенело. Памятуя о провале «ликвидационного» колодца и заранее пятясь от него, Сигизмунд нащупал на стене выключатель и включил свет.
Здесь ничего не изменилось. Самой жутью веяло от провала в полу. И в то же время сооружение вселяло странное чувство защищенности: прямо «волчье логово», хоть атомную войну здесь пережидай… Или, скажем, аварию на ЛАЭС. И никакой военкомат не доберется. Ишь удумали, падлы, старых мужиков на убой посылать. Лопатой, видите ли, махать еще могут, а детей делать уже не станут. Хрена вам лысого! Клал я отсюда на всех с большим прибором! Они еще тут просчитывать будут, сколько мне лет осталось детей делать! Вот ведь суки.
Сигизмунд прильнул к окуляру «перископа», памятуя наказ. Вот оно, масонское посвящение. Назло вот вам наделаю кучу детей, всех их омасоню, чтоб было кому хозяйство передать!
В камере было пусто. Сигизмунд вошел, постоял немного. Позвал зачем-то:
-Лантхильд!
Несколько раз ему отозвалось гулкое эхо. И снова настала неземная тишина, прорезанная тихим журчанием воды.
Может, выключен он у них? Гудел бы хоть. Все работающие приборы гудят.
Сигизмунд заботливо разложил на столе «передачку». Полюбовался.
И вышел, тщательно закрыв камеру. Мало ли что.
На обратном пути Сигизмунда посещали уже типично хозяйственные мысли: надо бы окуляр протереть, а то пыли там насело - видно плохо… И провал надо бы крышкой накрыть, чтоб не оступиться ненароком. Хотя крышка большая понадобится - как бы ее впереть… Ну да ладно, полиэтиленом накрыть - и то хорошо, а то очень уж глаза мозолит…
Так размышляя, Сигизмунд выбрался наружу, соблюдая все меры предосторожности, как учил Никифорович.