Яцек прошёлся по чердаку, поглаживая их ладонью.
Вот так тут всё и устроено. Он повернулся к Жуге. У каждого колокола свой тон. Рычаги тянут за верёвки, а те двигают молоточки. Он постучал ногтем по массивной бронзовой юбке ближайшего колокола, и тот откликнулся еле слышным звоном.
Слыхал, как звучит? Яцек многозначительно посмотрел на Жугу. Из Малина колокола[5].
Хитро придумано, оценил тот. А ну как верёвка оборвётся?
Заменим.
Яцек открыл ещё одну дверь, и оба вышли на узкий, засиженный голубями балкон. Выше была только крыша, и каменщики ещё не добрались сюда со своими лесами. Гаммельн отсюда был как на ладони. Жуга огляделся и сразу увидел справа городскую ратушу.
Понятно, хмуро кивнул он. Стало быть, не туда я свернул. А дом аптекаря Иоганна Готлиба где?
Яцек указал рукой:
Вон тот, с белой трубой. А зачем тебе Готлиб?
Работать я к нему нанялся, нехотя пояснил Жуга. Помощником, на время.
Ты? Яцек посмотрел на него с невольным уважением. А не врёшь?
Жуга пожал плечами:
Зачем мне врать?
А живёшь где?
Нигде пока. Он ещё раз осмотрел окрестности, запоминая всё, вздохнул и отвернулся. Ладно, пошли вниз. Спасибо, что город показал.
Да не за что, сказал Яцек, спускаясь. Старые ступени скрипели под ногами. Всё равно Гаммельн не сверху изнутри смотреть надо Ты куда сейчас?
Я? Не знаю. Жуга пригладил ладонью растрёпанные рыжие волосы. Я не думал ещё.
Я сейчас свободен. Если хочешь, пошли покажу, где тут можно еды подешевле купить. Деньги у тебя есть?
Есть немного.
* * *
На улице было светло. В куче песка подле входа по-прежнему играли дети. Жуга щурился после соборного полумрака, моргал часто.
Куда теперь? спросил он.
Направо, ответил Яцек. Там сперва будет
Что именно там будет, он не досказал: деревянные подпоры неожиданно затрещали, и высокие леса у левого крыла собора угрожающе зашатались. «Берегись! донёсся сверху заполошный крик. В сторону! В сторону!!!» Яцек поспешно рванулся обратно под прочные своды и потянул за собой Жугу.
Ребятишки бросились врассыпную, убегая со всех ног, и лишь одна девчушка лет пяти осталась стоять, глядючи заворожённо, как заваливается набок угловатая, неровно сбитая громадина строительных лесов.
Жуга вскинулся запоздало.
Беги! крикнул он ей. Да беги же!!! и через миг осознал, что она его просто не понимает. Ах, чёрт!.. Да пусти ты! Он вырвал у Яцека из рук полу рубашки и бросился вперёд.
Куда?! ахнул Яцек. Стой, дурак! Убьёшься!!!
Было ясно, что он не успеет: леса уж не заваливались боле падали, словно гигантский кулак, готовый прихлопнуть двух мошек, большую и малую. И вдруг Яцек даже не успел понять, что произошло: Жуга вскинул руки, крикнул на бегу, и воцарилась тишина. Яцек не мог поверить своим глазам: леса зависли под самым нелепым углом, застыли внезапно, в одно мгновение.
Жуга, хромая, поравнялся с кучей песка, подхватил девочку на руки и побежал дальше, отягощённый драгоценной ношей, не останавливаясь и не оглядываясь, как бегут последний раз в жизни.
И тут невидимая подпорка не выдержала!
Тяжёлые балки с треском и грохотом рухнули туда, где ещё мгновение назад были девочка и рыжий паренёк. Пыль, щепки, мусор и песок взвились столбом, длинный брус ударил бегущего под колени, сбил с ног. Жуга упал, прокатился по мостовой и остался лежать неподвижно.
Со всех сторон бежали люди. Яцек стряхнул оцепенение и тоже поспешил туда.
Жуга лежал, тяжело дыша, крепко прижимая к себе девочку. Из разбитого носа его текла кровь. Завидев Яцека, он кивнул и попытался сесть.
Ты цел? обеспокоенно спросил звонарь.
Вроде прохрипел Жуга, откашлялся, сел и поморщился. Нога вот только
Он осторожно поставил девочку на ноги, отряхнул на ней простое саржевое платьице. Хмуро оглядел растерянные, бледные лица столпившихся вокруг горожан.
Чей ребёнок?
Люди молчали. Жуга уже хотел повторить свой вопрос, но вовремя сообразил, что его опять не понимают.
Чья девочка? коверкая слова, спросил он по-немецки.
Это Магда, дрожащим голосом сказала какая-то женщина, прачки Анны-Марии дочка Господи боже! Давайте я отведу её домой.
Жуга встал, поморщился, ступив на больную ногу. Поглядел на обломки лесов. Девочка стояла рядом, доверчиво держа его за руку тёплой ладошкой, не хотела отпускать.
Хорошо, кивнул он.
Девочку увели. Люди потихоньку расходились, обсуждая происшествие, и вскоре на площади остались только Яцек и Жуга.
У тебя кровь течёт, сказал Яцек.
Да? Жуга осторожно потрогал распухший нос. А, верно Тут есть где умыться? Колодец какой-нибудь там
Вот что, предложил Яцек. Я тут неподалёку живу, вон в том доме. Пошли ко мне. Тебе всё равно пока идти некуда.
Жуга помолчал, задумчиво глядя на испачканные кровью пальцы. Кивнул.
Что ж, пошли, пожалуй.
* * *
Яцек обитал под крышей высокого каменного дома, что принадлежал вдове пекаря Эриха Мютцеля, Гертруде Мютцель. Сама хозяйка, дородная женщина почтенных лет, занимала второй этаж. Третий этаж и мансарды сдавались внаём. Внизу была пекарня. Яцек и Жуга вошли и поднялись наверх.
Садись. Яцек кивнул в сторону кровати и потащил с полки большой фаянсовый кувшин. Я сейчас за водой сбегаю.
Жуга сел и огляделся.
Низкая, но довольно длинная комната, где двух стен не было вовсе лишь скошенный на угол потолок, была обставлена просто: стол, стул, застеленная одеялом шаткая кровать, шкаф для одежды и большой, окованный железными полосами сундук с пожитками. В углу, на колченогой табуретке примостился таз для умывания. На столе, в закапанной воском бутыли торчал огарок свечи. Справа углом выпирала из стены печная труба. Окно вело на крышу.
Я и не знал, что на чердаке можно жить, сказал Жуга, когда Яцек вернулся. Сколько ты платишь хозяйке?
За мансарду? Яцек поставил кувшин на стол и вытер руки о штаны. Талер в месяц.
Ну, это не деньги
Так ведь и это не жильё, грустно улыбнулся тот. Летом жарко, зимой холодно, если только печь в пекарне не топят. Готовить, опять же, негде.
Жуга стянул рубаху, нагнулся над тазом, подставил сложенные лодочкой ладони: «Лей». Долго, фыркая, умывался, вытерся протянутым полотенцем. Вода в тазу порозовела.
Яцек во все глаза смотрел на спину Жуги, где изгибался неровной дугой рваный белый шрам.
Это откуда?
Жуга поморщился, отмахнулся досадливо:
Дело прошлое Скажи-ка лучше, где в Гаммельне жильё подешевле найти можно?
Надолго? оживился Яцек.
Не знаю. Жуга пожал плечами. На месяц-другой.
Яцек потёр подбородок, оглядел мансарду.
Если хочешь, живи пока у меня. Платить за комнату вдвое меньше, а кровать вторую у хозяйки попросим. Вещи твои где?
Да мешок у меня только, в аптеке у Готлиба остался. Жуга подошёл к окну, выглянул наружу. Подумать надо.
Скажи, Жуга, неуверенно начал Яцек. А что такое с лесами сделалось, когда ты за девчонкой побежал? Это что, колдовство?
Жуга промолчал, глядя в сторону.
Чего молчишь? Я же видел
Тот опять ничего не ответил.
В дверь постучали, и Яцек пошёл открывать.
На пороге стоял тощий, перепачканный сажей паренёк с витым горячим штройзелем под мышкой, блестел озорно глазами.
День добрый, Яцек! Видел, что на площади стряслось?
А, здравствуй. Видел, конечно. А что?
Ну так я сейчас Дитриха встретил, он там работал. Знаешь, отчего леса грохнулись? Крысы верёвки сгрызли! Парень отломил от булки кусок и отправил его в рот. Каково, а? Мне они тоже осточертели каждый день в дымоходах застревают. Смотри, погрызут верёвки у твоих колоколов, как звонить будешь? Ну, пока! Заходи как-нибудь.
Яцек закрыл дверь, обернулся.
Это Гюнтер, трубочист. Он тут вот, за стенкой живёт. Так ты как насчёт жилья?
Жуга покивал задумчиво, поднял голову.
Так, говоришь, кровать хозяйка даст?
* * *
Серое на чёрном.
Удар!!!
Больно, больно, больно!
Назад, не чуя ног, по длинной полке, мимо вкусных мягких кругов, успев отгрызть один лишь кусочек, к спасительной темноте холодной ночи