Мне мешали, сказал Андрей, я сколько раз просил убрать весь хлам.
Это не хлам, это память! вскинулась мать, очки у нее запотели. За что ты ненавидишь наших стариков, они столько для тебя сделали! Где бы ты жил сейчас, если бы не они!
Андрей выкинул в коридор дохлую крысу. Труп мягко шлепнулся на паркет, мать застыла, Светка смотрела с любопытством и даже улыбнулась.
Это память по-твоему? сказал Андрей. По-моему, это крыса. У нее там было гнездо с детенышами, и скоро они расселились бы по всей квартире. В память о стариках, разумеется. Я вызываю грузчиков.
Швырнул дохлятину в тумбочку, отправил следом топорик и взялся за телефон.
Светка убралась от греха в кухню, это единственное место в мемориальной квартире, куда ей разрешалось входить относительно свободно. Андрей поглядел на накрытый стол, закрыл дверь в гостиную, и принялся выволакивать в коридор провонявший пылью и крысятиной хлам. Мать застыла на пороге и скорбно глядела на завал, потом в домофон позвонили.
Грузчики за какие-то полчаса ликвидировали мемориал. Попутно пялились на Светкино мини, та вышла из кухни и, используя, наверное, советы психолога, предложила свекрови помощь. Та страдала, как никогда в жизни, точно от сердца отрывала полувековой давности барахло, скорбно глядела, как выносят и коробку из-под советского теле-раритета, холодильник, и сковородки, и свертки разных размеров, откуда разлетается моль. Вдруг вскочила, вырвала у грузчика небольшой белый тазик в ржавых пятнах и мятое ведерко, принялась сдувать с них пыль.
Бабушка в нем варенье варила, вздыхала мать, в ведерко соберет с грядочек на даче нашей и наварит клубничного, или малинового. Андрюша, помнишь?
Помнил он, разумеется, толстую неопрятную и вечно недовольную всем старуху, и варенья у нее выпросить было все равно что снега зимой.
Обойдешься, бабка разливала пахучее варево по банкам, заболеешь, тогда и будешь есть, а сейчас нечего.
Пару раз за год перепадало, было дело, а потом сладкая масса превращалась в камень, его выкидывали и летом все повторялось по новой.
Грузчики вытащили машинку с крысиными трупами внутри, мать напоследок коснулась ободранного бока, подхватила пыльную салфеточку, Андрей вырвал ее и выбросил на площадку. Обернулся, но было поздно: мать нагребла с пола старых газет и сжимала их с таким видом, что отобрать макулатуру не представлялось возможным. Отступила, начала листать потрепанные страницы.
Бабушка сама шила и вязала, истерический тон адресовался Светке, но та и ухом не повела. И выкройки сама делала, из газет, и кроила, и на машинке строчила. И вязала на спицах и крючком, и вышивала/ «Ленинское знамя», октябрь семьдесят пятого, мать трепала желтую нехорошо пахнувшую газету, дедушка Анатолий как раз в Сирии был, их басмачи обстреляли в районе Алеппо. Рассказывал потом, как они в гробнице какой-то сидели, а над ними бой шел, и вертолет шесть часов ждали. Стены толстые, говорил потом, мы бы там третью мировую пережили. Смешно ему было!
Она причитала еще что-то над рваниной, Светка осматривала неожиданно просторную кладовку, Андрей вышел рассчитаться. Тут же раздался недовольный материн голос, перешедший в крик, Светка безмолвствовала.
Дома у себя будешь распоряжаться, дорогуша, когда он дом у тебя будет! А тут тебе никто командовать не даст, понятно? Понятно, спрашиваю?
Мать топталась перед Светкой и все грозила ей пальцем, та и ухом не вела, обернулась к Андрею.
Гардеробная хорошая получится, улыбнулась она, места много. Ламинат положить, обои переклеить, вешалки купить, шкаф большой и отлично. Можно много чего тут хранить. И вентиляция имеется.
Она показала вверх, и Андрей только сейчас заметил в дальнем углу, до этого прикрытый вазочкой с сухими ветками зарешеченное окошко и нехилую такую дыру в нижнем углу. Так крыса, наверное, и пробралась сюда, обнаружила вековые завалы и свила гнездышко. Андрей передернулся, обнял Светку, поцеловал ее в щеку.
Это ты хорошо придумала, но мама сама решит. Чай пить будем?
А у самого до сих пор ком в горле стоял, и от воспоминания, как крыса лезла по стене, и от ее голых выродков, оравших в кипятке. Мать снисходительно улыбнулась, прижала макулатуру к груди и проследовала в гостиную. Андрей вошел следом за Светкой, и они все разместились за большим круглым столом, в окошко светило солнце и о недавнем кошмаре ничего не напоминало, кроме неведомо как оказавшейся на подоконнике облезлой от времени вазочки, хорошо, хоть без засохшего куста внутри.
Давно так не сидели, сказал Андрей, чтобы разрядить обстановку, редко собираемся.
Мать кивнула и принялась расставлять тарелки из белоснежного мейсенского фарфора, про Светку при этом точно забыла, вроде как по рассеянности. Андрей отдал жене свою, мать недовольно поджала губы, но заставила себя улыбнуться.
Вот детки у вас появятся, и я к вам сразу перееду, пропела она, подавая сыну посуду, буду вам помогать с ребеночком управляться/
Спасибо, Светка преданно поглядела на свекровь, но мы как-нибудь сами справимся. Вам будет тяжело с нами.
Мать с деланным безразличием пожала плечами, Андрей сжал Светкино колено под столом. Жена дернула ногой, скидывая его руку, но Андрей сжал пальцы еще сильнее. На их условном языке его жест говорил: не дергайся, а Светка будто отвечала знаю, все в порядке. Но до порядка было очень далеко.
Подарок, шепнул Андрей, Светка сунулась в сумку, что висела на спинке ее стула и достала тяжеленькую розовую коробочку, от которой очень приятно пахло, протянула мужу. Терпкий сладковатый запах успокаивал, Андрей отвел ее руку и глянул на мать. Светка вздохнула, поднялась из-за стола.
Это вам, она протянула коробку свекрови, очень хорошие духи, новинка парижского дома моды. Вам понравится.
Мать не шелохнулась, Светка поставила коробочку перед ней на стол и села. Именинница кончиком пальца тронула коробочку, точно хотела убедиться, что та ее не укусит, принюхалась с недовольным видом и ножом оттолкнула подарок от себя.
Дешевка, буркнула мать, запах приторный, рыночный. Я тебе не торговка рыбой, милочка.
Это я купил, сказал Андрей. В Милане, когда в командировку ездил.
Мать глянула на него, на Светку и снизошла, взяла подарок, распаковала, сунула нос в коробочку.
Неплохо, неплохо, пробормотала она, аккуратно надушившись, спасибо сынок.
С днем рождения. Андрей поцеловал мать, Светка с приклеенной улыбкой наблюдала за ними. Мать едва кивнула ей и достала из легендарного буфета круглую зеленую бутылку с длинным горлышком, поставила на стол.
Давайте праздновать.
Эти слова традиционно были в их семье сигналом, что стол можно грабить. Андрей немедленно взялся за салат, положил матери, повернулся к Светке, но та прикрыла тарелку ладонью. «Худеем. Ну-ну» Андрей положил себе щедрую порцию, Светка взяла из вазы самую маленькую грушу и теперь с видом прирожденной аристократки пилила ее на чисто саксонского происхождения тарелке. Андрей открыл бутылку, пробка выскочила из горлышка с приятным легким звуком, запахло свежестью и кислым виноградным соком. Сухие вина он терпеть не мог, но налил себе бокал, чтоб не расстраивать компанию. Чокнулись, закусили.
Франконское вино, мать смаковала по глоточку, Машенька привезла из Констанца.
Многозначительно глянула на Светку, но она так увлеклась грушей, что не обращала внимания ни на что другое. Психолог не зря брал нехилые деньги за свою работу.
Она отдыхала на Боденском озере, посещала термы, поднималась в Альпы, мечтательно рассказывала мать, была в открытой опере, шикарно отдохнула, говорит. Это вам не Турция!