Да, конечно, легко соглашается отец.
И поставьте чайник, а то ваша дочь замерзла, бросает ему вслед Садыков.
Самоуверенность гостя обескураживает меня.
Интересно, он со всеми так разговаривает?
А со мной тоже будет так общаться?
Нервно кусаю губы.
Не стоит. Они и так у тебя яркие, раздается голос Садыкова.
Кто? я вскидываю голову и непонимающе смотрю на гостя.
Он тоже смотрит на меня.
Нет, даже не смотрит, а бесстыдно изучает мое лицо.
Хорошо хоть, что у него хватает такта не спустить взгляд ниже, на мою грудь.
Правый уголок его губ приподнимается в улыбке:
Твои губы, Диляра.
Щеки обжигает румянцем. Одна надежда, что сквозь тональный крем он будет не столь заметен.
Знаешь, что это? Садыков сдвигает в мою сторону папку с документами.
Нет, я хмурюсь, а что там?
Наш контракт, Диляра.
Контракт? я сглатываю. Ощущаю себя, как на рынке.
Брачный контракт. Там прописаны все пункты, которые обезопасят твое будущее и будущее ребенка, Садыков открывает папку и ведет пальцем по жирным буквам. Ежемесячное содержание, расходы на врачей, отдых
Он выдерживает паузу, а потом добавляет:
Я уже, со своей стороны, подписал контракт. Изучи его. И если тебя все устраивает, оставь свою подпись.
Скольжу взглядом по тексту.
Когда мой взор останавливается на фразе: «полное обеспечение безопасности Сафиной Диляре Рашидовне и её ребенку», я окончательно принимаю решение.
Где нужно подписаться?
Здесь и здесь, Садыков Руслан протягивает мне ручку. Один взгляд на неё и я понимаю, что куплена она не в магазине канцелярии, а в элитном бутике.
Любитель красивых женщин и вещей
Обхватываю ручку и оставляю свою подпись везде, где показывает мне Садыков.
И хотя подпись выглядит по-детски неаккуратно, это не отменяет моего взрослого решения согласиться стать женой Руслана Садыкова.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Уже подписали? отец окидывает меня одобряющим взглядом, и я невольно улыбаюсь ему в ответ.
Когда он так смотрит на меня, с оттенком тепла в глазах, я его люблю. Очень люблю. Понимаю, что во мне все еще живет недолюбленная дочка, всегда жаждущая внимание любимого папочки.
Да, Руслан Садыков захлопывает папку.
Тогда может, отметим сделку? Виски, вино?
Вижу, как отец весь приосанивается от понимания того, что все получилось так, как он запланировал.
Ни то, ни другое, Рашид, Садыков поднимается на ноги. Застегивает пиджак, оставляя последнюю пуговицу. Поворачивается в мою сторону и окидывает быстрым взглядом.
Все никак не получается разглядеть оттенок его глаз.
Не знаю, почему это так важно сейчас для меня.
В моем доме уже идет подготовка к переезду Диляры, поэтому я смогу забрать её только завтра.
Завтра
Я сдерживаю вздох, рвущийся наружу.
Не понимаю, радоваться мне или нет, зная, что у меня осталась еще одна ночь в родительском доме.
Руслан Садыков пожимает отцу руку.
Гляжу на них и испытываю двоякие чувства. Когда-то вот так папа пожимал руку Фаизу, моему первому мужу.
Будто снова все повторяется.
Только вот между Садыковым и Фаизом огромная пропасть
И мной какая я была тогда, и какой стала за это короткое время брака.
Диляра, пожалуйста, не забудь свою карточку беременной, Садыков внимательно смотрит на меня.
Да, конечно, я тоже поднимаюсь на ноги.
Колени предательски дрожат. Слава Всевышнему, на мне длинное платье, и это незаметно.
Или заметно?
Рашид, дочку чаем напоите, а то дрожит она у вас. Замерзла, наверное, Садыков посылает отцу властный взгляд.
Да Гульнара уже заварила, напоим, согреем дочку. Как же без этого.
Якши (татар. хорошо), Руслан Садыков поворачивается в мою сторону. До свидания, Диляра.
До свидания, Руслан Даниярович, вытянувшись как струна, отвечаю я и замечаю, как на секунду странным блеском наполняются его глаза.
Он кивает мне головой и скрывается за дверью вместе с отцом.
Садыков уходит, а запах мускуса, амбры и кожи остаются висеть в воздухе.
Как и аромат власти.
Кызым (татар. дочка), в прогале показывается голова мамы. Чай готов, идем, попьем.
Иду, обнимаю себя за плечи. Ощущаю под ладонями колючие мурашки. Правда замерзла. Только переоденусь.
Быстро переодеваюсь в спортивные штаны и широкое худи. Мягкая, плотная ткань укутывает мое тело. Мне, наконец, становится тепло. Интересно, смогу ли я ходить в подобной одежде в доме Садыкова? Или в многочисленных пунктах контракта был прописан и мой образ?
В любом случае, сокрушаться поздно.
Я подписала контракт и намерена соблюдать его.
На кухне уютно пахнет чаем и печеньями-орешками. Знаю, что мама испекла их специально для меня. Сердце окутывает благодарностью к ней.
Сажусь за стол и подвигаю поближе вазочку с любимым лакомством. Откусываю и довольно жмурюсь. Тесто тает во рту, а вареная сгущенка, до которой добирается мой язык, только усиливает ощущение удовольствия.
Молодец, Диляра! на пороге кухни появляется отец.
Его лицо светится от удовлетворения. Папа целует маму в золотистый затылок, отчего она смущенно улыбается и краснеет. Достается и мне. Отец ласково проводит рукой по моей голове.
Честно говоря, не ожидал, что Садыков так быстро согласится, папа усаживается за стол, делает жадный глоток чая.
Я улыбаюсь.
Так приятно видеть отца в хорошем настроении!
Такой контраст с тем, каким он был последний месяц!
Я даже не знаю, что сказать, мама вытирает руки о полотенце и тоже размещается за столом. Вздыхает.
Гульнара, сказать можно только спасибо Аллаху! громко произносит отец.
Обвожу комнату внимательным взглядом.
Вдоль стены ровным рядом стоят сумки с моей одеждой. У нас с мамой ушло целое утро на сборы. И теперь меня не покидает чемоданное настроение.
Диляра, ты мне звони, звони, дочка, а то я себе места не найду, обращается ко мне мама.
Улыбаюсь и беру её за теплую ладонь. Нежно сжимаю и говорю:
Конечно. Как будет возможность, буду звонить.
Как раз в этот момент звонит мой телефон. Хмурюсь, когда вижу кто именно хочет поговорить со мной.
Слушаю, коротко и достаточно холодно отвечаю.
Диляра, открывай, нужно поговорить, раздается голос моей бывшей свекрови.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Дверь открывается, и в дом заходит моя бывшая свекровь, Альфия Равильевна. В нос мгновенно ударяет шипровый аромат духов.
Они такие же душные, как эта коренастая женщина.
Её черные глаза впиваются в меня недовольным взглядом, и вместо приветствия я слышу:
Диляра, почему не звонишь, не приходишь? Мы же переживаем за тебя.
Ложь.
Гнусная ложь.
Эта женщина не переживала за меня ни тогда, когда я вышла замуж за её сына, ни потом, когда я попала в больницу, ни теперь
Мне хочется сказать ей что-то резкое, такое, чтобы это широкое лицо перекосилось, но я призываю себя к спокойствию.
Как говорится: «не трогай говно оно не завоняет».
Знаю, что нужно почтительно относиться к старшим по возрасту, и так было, до тех пор, пока эта женщина не проявила себя во всей красе.
У меня нет желания общаться с вами, отвечаю ровным голосом.
Густые брови Альфии Равильевны ползут вверх.
Ты что такое говоришь? вопрошает она, и в просторном коридоре раздается эхо.
Я выхожу замуж, отвечаю так же громко.
Бывшая свекровь вытаращивает глаза.
Замуж?
Её черный взгляд опускается на мой животик. Я обнимаю его обеими руками. Был бы щит прикрыла бы им.
На лице Альфии Равильевны пробегает презрительная гримаса, и в следующий миг женщина выдает свое умозаключение:
Так у тебя ребенок, значит, не от Фаиза! Иначе бы ты так не торопилась!
Мне, вдруг, становится смешно.
Как только не пыталась очернить меня эта женщина, и вот, пожалуйста, очередная попытка!
Думайте, как хотите, я чуть сощуриваю глаза, теперь я не хочу иметь ничего общего с вашей семьей.
Как заговорила! тон голоса Альфии Равильевны значительно повышается. Глаза наливаются кровью. Надеюсь, её не стукнет прямо здесь гипертонический криз. Хотя, говорят, такие, как она, живут долго и столько же долго пьют кровь других людей.