Светка, тем временем, обнимает Юри и ласково гладит по голове.
Терпи, щекотно шепчет она ему прямо в ухо. Сам слышал, Таис велела. Не спорить же с ней.
Будь моя воля, честно признаётся ей Юри, я бы такое насилие хоть до завтра терпел.
Нормально всё будет, говорит Таис Михайловна Юри и всем остальным. Вот когда Ворота впервые закрылись, это и правда была катастрофа! Никто же не знал, что делать. Просто опыта не было. Действовали наощупь, методом проб и ошибок. Да и опасно было во время войны находиться во Тьме. Но всё равно тогда очень многих домой вернули. Сто сорок шесть человек.
А сколько сейчас уходящих в Ирали? спрашивает мэр Шуман. Скольких нам надо вернуть?
Таис Михайловна морщит лоб, наконец признаётся:
Точно не вспомню, чуть больше тысячи. Но многие из них сейчас дома, и с ними не будет проблем. Те, кто сейчас в Ирали, во Тьму за Ворота отсюда уже не вернутся. Ворота закрываются одновременно с обеих сторон.
Присутствующие переглядываются, наперебой говорят: «Ну надо же!» «Вот это отличная новость!» «Ого!» «А Карина сегодня дома?» «Так, узнаю сейчас». Несколько человек, не извинившись, выскакивают в коридор. Таис Михайловна ужасно не любит, когда разводят бардак, но сейчас говорит оставшимся:
Кому надо своим позвонить, вперёд. Потом мне расскажете. Всё равно первым делом надо составить список, кто дома, а кто во Тьме за Воротами, вот сейчас и начнём.
* * *
Телефон в кармане передника рычит и мяукает, это папин звонок. Нина отдаёт нож помощнику: «Всё, что в миске осталось, тонкой соломкой», выходит на задний двор, достаёт телефон, отвечает: «Да, на работе, но всё нормально, могу говорить». Отвечает: «Да всё отлично, а как ещё у нас может быть?» Отвечает: «Нет, сегодня без Микаэлы. Ну как куда делась? Ушла. Да, во Тьму за Воротами; нет, не сегодня, вчера. Надеюсь, к ночи вернётся, потому что завтра у нас ужин районного братства электриков, и она мне тут позарез что, папа? Я не расслышала. Как?!»
Нина ещё долго слушает папу, время от времени отвечает: «Да, конечно. Я тоже верю. Иначе не может быть. Ты сейчас один, или с дядей?.. А, понятно. Если твоё совещание до ночи закончится, ужинать к нам приходи». Наконец кладёт телефон обратно в карман поварского передника, садится прямо в траву и рыдает так горько, как не плакала даже в детстве, потому что в детстве ничего особо плохого с ней не случалось. Ну, упала, разбила коленку, поссорилась с другом, или новенький плащ порвала довольно обидно, но не причина по-настоящему горевать.
И что Мика, сестричка иногда уходила во Тьму за Воротами, это тоже было не горе. Ну, подумаешь, с кем не бывает, ушла и пришла. Папа ей объяснил, что это нормально, некоторые люди рождаются уходящими, с ними трудно, зато у них интересная жизнь. И волноваться о них не надо, уходящие всегда возвращаются это закон природы, правило, аксиома. До сих пор была аксиома. Была.
* * *
А ты никому позвонить не хочешь? спрашивает Светка. Твой телефон наверное остался в кармане спецовки? Я к машине сбегаю, принесу?
Спасибо, не надо, улыбается Юри. У меня как-то так получилось, что из всех знакомых уходящие только соседка и бывший тренер по плаванию, но у него я в детстве учился, давным-давно. А! И однажды, когда мы в школе учились, и я ещё не был джинном, познакомился в парке на танцах с девчонкой из квартала Дар-Дри, так она сразу расхвасталась, что уходящая, целых две жизни живёт. Но та история ничем не закончилась. Она даже не сказала мне свой телефон.
Она что, внезапно дома во Тьме проснулась? восхищается Светка. Прямо во время танца ушла?
Да нет же! смеётся Юри. Просто после танцев за ней ухажёр приехал на мотоцикле. Загорелый красавчик ростом до потолка.
Подумаешь! обиженно фыркает Светка, словно это её, а не Юри та девчонка отшила. Приедь за мной хоть десяток загорелых красавчиков на мотоциклах, я бы тебе всё равно свой номер дала.
Хорошо, я это запомню, говорит Юри, закрывая глаза, потому что спать ему хочется невыносимо. Джинны, конечно, не могут крутить романы; по-моему, это мы зря. Но ты учти, у моего деда призвание оказалось довольно короткое, в тридцать пять уже вышел в отставку, и понеслось ух как он зажигал! Если я в него уродился, берегись, проходу тебе не дам.
Напугал ежа голой задницей, улыбается Светка. Но Юри её не слышит. Он уже крепко спит.
* * *
А что происходит с телом? взволнованно спрашивает Таис Михайловну её коллега, Пётр Шуман, начинающий мэр.
С каким телом?
С телом уходящего, который больше никуда не уходит, а навсегда остаётся дома, у нас. Они же ну, чисто технически спят во Тьме за Воротами, пока здесь живут. И теперь, получается, будут спать вечно? До конца жизни? Летаргический сон? А если ну, слушай, они там, за Воротами, странные. Вдруг кого-то похоронят живьём?
А, вот ты о чём, кивает Таис Михайловна. Да, это поначалу очень всех волновало, когда Ворота закрылись во время большой войны. Но оказалось, вообще не проблема. Тело исчезает из Тьмы; не знаю, как окружающие объясняют его исчезновение сбежал? похитили? вместе с пальто и ботинками съел людоед? Но это уже не наша с тобой забота, пусть они там выкручиваются, как хотят. Главное, сам уходящий живёт потом дома до старости, или сколько ему отмерено, без каких-то особых проблем. У всех, кого тогда из Тьмы вывезли, была хорошая, долгая жизнь. Так что для людей это, знаешь, скорее везение, чем трагедия. Я на самом деле рада за них.
Но две жизни всё-таки лучше одной, неуверенно говорит мэр Шуман. Или нет? У меня близкий друг уходящий, это я ему сейчас бегал звонить
Застал? перебивает его Таис Михайловна. Имя, фамилия? Я отмечаю в списке, кого из уходящих не надо из Тьмы забирать.
Да, конечно. Ваня Гонзалес. Он дома, у него всё в порядке. Только после нашего разговора слегка беспокоится, не везут ли сейчас его хоронить. Я поэтому тебя про тело спросил.
Можешь его успокоить, улыбается Таис Михайловна. В самом худшем случае, обратятся в полицию по поводу загадочного исчезновения, если найдётся, кому.
У него там, вроде, семья большая; ладно, что делать, как-то переживут. Раньше, пока Ворота были открыты, я ему немного завидовал. Две жизни всё-таки. Разные. Целых две! Ваня мне много рассказывал о той, второй. По уму-то, особо завидовать нечему, лично я бы от такой жизни взвыл. Но интересно же жуть! Во Тьме за Воротами всё совсем иначе устроено. Там и люди другие, и мир не такой, как Ирали, и в целом вся жизнь. На нашу ни капельки не похожа. Совсем!
То-то и оно, вздыхает Таис Михайловна. И помолчав, добавляет: У нас, конечно, считается, что быть уходящим и жить сразу две жизни хорошая, удивительная судьба. И это правильно: если уж уходящий таким родился и ничего изменить не может, пусть лучше думает, что ему повезло. Но ты-то не уходящий, и тебе я могу сказать откровенно: по-моему, нет ничего хорошего в том, чтобы время от времени становиться человеком из Тьмы. Я бы так не хотела. Рада, что не родилась уходящей. А вот кому я действительно с детства завидую, так это сидам.
Завидуешь? Ты?!
Ну, сейчас уже не особо, смеётся Таис Михайловна. А в юности у-у-у-у! Они же, заразы такие, лучше всех устроились. Ходят во Тьму за Ворота, гуляют там, сколько захочется, видят странное и на зуб его пробуют, а себя не теряют. Всё помнят. Вот это действительно шикарная жизнь!
* * *
Мика просыпается от удара. То есть, на самом деле, никто её не ударил, ещё чего не хватало. Ей приснился этот удар. Как будто об стену стукнулась. Ну или не об стену, чёрт его разберёт. Мике больно, хотя на самом деле не больно. Боль это просто сон.
Мало того, что наяву жизнь хоть вешайся, так ещё и снится всякая дрянь, сердито думает Мика. Она сейчас, конечно, излишне драматизирует и сама это понимает. Нормальная жизнь, с чего бы вдруг вешаться. По сравнению с большинством знакомых, думает Микаэла, моя жизнь практически рай. Денег на всё хватает. И сын нормальный, не наркоман. И бывший муж не мудак, нормально с сыном общается, дарит гаджеты, забирает его на каникулы, учит чему-то там. И мама ладно, не будем про маму. Главное, что жива.