Я твой ангел-хранитель, сынок.
Глава седьмая. Вера
Мая 20 дня 1727 года, лес близ села Преображенского Тонбовского уезда
После возвращения из Блиновки Мартин с большим трудом дождался окончания весны, чтобы отправиться в лесной скит. Его просто переворачивало от желания жить в соответствии с тем предназначением, о котором рассказал отец Митрий. Хотелось побыстрее стать блаженным, почитаемым и любимым всеми вокруг (особенно Гелей). Но без книг дело не двигалось.
Геля приняла как должное рассказ о покаянии Мартина, и огорошила юношу новостью, что дочь старосты уехала выходить замуж за отставного военного то ли в Саратов, то ли в Казань. «Она знала заранее, и так прощалась со мной, несчастная и одинокая», вспомнил сирота асины губы.
Но как ему быть дальше с Гелей? Как себя вести? Этого парень не понимал. В задумчивости он даже несколько раз сходил на службу в церковь к отцу Савве, вызвав у того смесь торжества и негодования. Однако это не помогло.
Как-то они болтали с Мишкой, товарищем по походу к Синь-камню. И помощник кузнеца как бы невзначай спросил:
Слушай, а что делать, если ты к девке всей душой, а она тебя не замечает?
Нужно найти возможность с ней поговорить, отвечал Мишка, который, несмотря на калеченную руку, считался среди парней большим знатоком противоположного пола.
А если поговорил, и всё равно не замечает? Нарочно так делает.
Так Ну, я знаю, о ком ты, раскусил приятель Мартина. Могу предложить один верный способ. Ведь все бабы жадные. Начни ухлестывать за одной, другая взревнует, и она твоя.
А со второй что тогда? Той, за которой начал ухлестывать? А если она тоже моя? За двух девок можно и получить и от них самих, и от других парней.
Да, нехорошо, согласился Мишка. Тогда можно сделать вид, что тебе самому она больше неинтересна. Тоже перестань её замечать. Она удивится, почему ты сперва за ней бегал, а теперь охладел. А дальше снова жадность взыграет.
Мартин подумал, и решил попробовать. В следующие недели между ним и Гелей выстроилась непробиваемая стена. Он шарахался от хозяйской дочки, и всё ждал, когда же она заметит эту перемену и спросит, в чём дело. Но девушка вела себя, словно это ей безразлично. «Ну и Бог с ней», разозлился юноша. Отправился к кузнецу и сказал, чтобы тот подыскивал себе нового помощника. Потому что в мае Мартин уйдёт из их дома.
* * *
Тропа к скиту за четыре года почти заросла. Но самое плохое теперь она переходила в болото. Сначала Мартин решил, что отправился в лес слишком рано, и просто ещё не сошли вешние воды. Но когда жижа местами начала доходить до пояса, юноша забеспокоился. Быть может, этот хорошо знакомый лес теперь непроходим? Повсюду темнели подгнившие деревья, и это точно были дела не нынешней весны. С огромным трудом, перепрыгивая с кочки на кочку, юноша добрался до русла ручья, и обнаружил, что оно перегорожено бобровой плотиной. Зверьки и были главной причиной потопа.
Мартин по плотине перебрался на другой берег, и как мог разрушил за собой затор. Течение, вырвавшись из лесного пруда, победно взвыло. Конечно, бобры немного повозмущаются, а потом всё починят. Чтобы избавиться от напасти, нужно приходить сюда с луком, и не в одиночку. Но сейчас Мартин слишком устал, чтобы устраивать охоту, да и оружия у него с собой не было.
Другой берег ручья был чуть выше, и болота там не оказалось. Мартин быстро нашёл остатки тропы, и почти добрался до скита. Ему уже казалось, что он различает сквозь деревья контуры беседки. Но тут юноша пригляделся получше, и оцепенел. Рядом, за ветвями, стоял огромный медведь. Возможно, тот самый князь леса, которого они когда-то встречали с матерью и отцом Митрием.
Бежать было поздно. У медведей в это время года гон, так что на беспечность зверя рассчитывать не приходилось. Мартин попытался медленно обойти князя, лихорадочно отыскивая на земле какую-нибудь рогатину и доставая из мешка косарь.
Иди отсюда, медведь. Или как там тебя бер, парень попытался вспомнить движение отшельника и махнул на зверя рукой.
Князь недовольно повел ноздрями, зарычал и рванул вперед со всей дикой яростью. Юноша пытался остановить атаку броском топора, но (разумеется) промахнулся. Медведь сделал выпад, Мартин успел отскочить в сторону. Но тут в его колено вонзилась жуткая боль юношу всё-таки зацепило.
Дальше Мартин себя не контролировал. Почуяв смертельную опасность, кровь заколотилась, растаяла, замёрзла и взорвалась сотнями острых осколков. Воздух стал вязким. Бер был легко пойман в эту липкую массу, и осколки прошили его насквозь. Он дёрнулся, и затих, скорчившийся, неживой. И к Мартину вернулось сознание. «Господи Боже», прошептал парень, и сполз по стволу дерева.
Нога болела жутко. Нога болела не просто жутко, а словно отваливалась. Юноша, стиснув зубы, то ли дохромал, то ли дополз до скита, который и впрямь находился неподалёку. У беседки он распотрошил свою суму, разрезал ножом штанину и промыл колено водой из своего бурдюка. Рану он обложил мхом и обмотал какой-то тряпкой. А затем забрался в землянку, и впал в сон на грани беспамятства.
* * *
Мартина разбудили голоса. Кто-то тряс его за плечо и громко шептал:
Отец Митрий, проснитесь! Нужна ваша помощь! Отец Митрий!
Во сне юноша подумал, что это он и есть святоша. А Мартина Иевлева никогда не существовало. Но потом в правильности этой догадки начали сомневаться и голоса.
Смотри, он какой-то слишком молодой, мальчишка ещё, говорил один.
Ага. У него над губой пух только занимается, соглашался второй. А отец Митрий вроде взрослый мужик.
Парень, ты кто? И где святой отец? заорали оба, и юноша, наконец, пробудился.
Я Мартин. А отец Митрий давно далече, сказал парень, морщась от яркого света, которой бил из раскрытой двери землянки.
Упокой Господь его душу, гости несколько раз перекрестились.
Вы не так поняли, дяденьки, батюшка в добром здравии, юноша окончательно проснулся, Но он тут больше не живёт. Тут вообще никто не живёт. Я сам только вчера пришёл.
Мужики переглянулись и снова перекрестились. Оба были с огромными нечёсаными бородами, в каком-то рванье. Их руки опирались на аркебузы, за плечами торчали охотничьи луки, а на поясах висели ножи. И Мартин с ужасом подумал, что пока он спал, пришельцы могли его хоть пристрелить, хоть зарезать. Это несомненно были разбойники, и рассказы о дружбе отца Митрия с ворами подтверждались.
Люди добрые, не убивайте меня. Я с раздавленной ногой, и угрозы не представляю, попросил юноша, схватившись за колено, которое опухло и сильно ныло.
Не бойся, нам убивать людей вера не велит, если ты только сам не нападёшь, высказал странную для разбойника мысль тот, у которого борода была покустистее. Давай посмотрю твоё колено, раз мы всё равно здесь.
Не надо, я сам знахарь, соврал Мартин, которому очень хотелось, чтобы непрошенные поскорее убрались раз уж им не с руки его убивать.
Он раздвинул мужиков и выбрался из землянки наружу. Колено ныло, болело, разваливалось. Юноша проковылял несколько шагов и рухнул близ того места, где раньше находилось кострище.
Парень, раз ты знахарь, может посмотришь наших хворых и раненых? не отставали гости. Мы за тем сюда и шли к отцу Митрию. Только не знали, что он того Что ушёл из скита. Мы давно не были в ваших краях.
А где раненые? Далеко? спросил Мартин скорее из любопытства, потому что связываться с ворами ему очень не хотелось. Вы же видите: с такой ногой я не ходок.
Это да, согласился кустистый мужик. Но мы можем тебя понести. Нам очень нужно!
Мы встали лагерем на краю леса в той стороне, второй дядька махнул рукой в противоположном от Преображенского направлении. С нами женщины и дети, мы уже месяц в пути, и только что бились с разбойниками. Дальше двигаться с больными не можем. Поможи!