Тетя Аня живо переделать, из сумки достала полотенце, накинула его на плечо, взяла вёдра, которые были для общего пользования и так уверенно, явно не первый раз, понимая как себя вести, скомандовала, что нужно вылить три ведра на себя, но можно и одно. И попросила Злату о помощи, стоя на месте купальни, на специальных подмостках, подавать ей воду в ведрах. Та беспрекословно выполняла свои обязанности, с радостью и любопытством желая помочь.
Ух! Раздалось громкий возглас. Ух! Второй раз. И Точно так же третий. Вода была ледяной, а тетя Аня не боялось и смело вылила на себя быстро ведра воды. Вышла, освободив место следующим по очереди людям. Вытерла только лицо и голову и стояла, с раскрытыми руками, опущенными вниз, и вывернутыми наружу ладонями, как будто получая из воздуха в этот момент силу.
«Тебя тоже надо облить»-предложила она. Так как купальника не было, а вокруг многолюдно, решено было облить только голову, низко для этого наклонив.
Еще немного подождав, пока освободится купальня. Тетя Аня уже одетая в одежду, в которой она приехала, подготовила ведра. Злата наклонилась, такая процедура с ней была впервые, и она не знала, что от этого ждать. Тетя Аня резко наклонило ведро, всё выглядело так, словно нужно было помыть голову. И начала лить воду на затылок, и тут от неожиданности вырвался дикий крик: «Аааа!» Вода лилась не разом, а постепенно, эти несколько секунд были невыносимы.
«Ты чего так орешь?» -от неожиданности сама испугавшись спросила тетя Аня. «Не знаю»-ответила Злата, и добавила: «Я первый раз». «Давай опускай голову, выльем второе».
«Нет. Нет. Нет .-Закивала головой Злата, «Больше не надо . Я не смогу». И они обе вышли, оставив два полных ведра, чтобы они ими воспользовались другие.
Было неожиданно странное ощущение. Обычно, когда ничего не болит, люди не чувствуют свои части тела, голову, руки, они как бы есть и всё. А тут ледяная вода разом сковала всю голову и почувствовалась сразу каждая клеточка, даже внутри черепа. Всё оживилось как больной нерв, который затронули пинцетом. Такое ощущение, что череп сняли вообще, его не было, только голые нервные клетки, такое было чувство, во время этих нескольких минут пока лилась ледяная вода.
Наверное, в такие места надо ехать заранее подготовленным. Нужно знать с какой целью и ради чего приезжаешь, и что от этого места хочешь. Она не знала как себя вести, и что желать. А когда вылили на голову воду, было ощущение что вымылись с этой водой из головы все мысли, и теперь в ней пусто. Может оно того и стоило, может быть так и надо. Всегда только можно догадываться что происходит, и никто не дает четкого ответа, а так хочется. Как было просто в школе. На любой вопрос был ответ. Он был либо правильный, либо нет, и всё ясно. Почему у взрослых ничего не ясно? Почему они не знают наверняка, что им делать, и правильно это или нет?
Тетя Аня олицетворяла мудрость. У неё на всё были свои ответы, ей было всё понятно и четко ясно, что нужно делать, всё очень просто. В её представлении всем правил Бог. Если что-то идет не так, значит это испытание или уроки, если всё хорошо, то это Благодать Божья, и про всё молитвы, и на каждый день и на любой случай. Этому хотелось верить, но применять к своей жизни не получалось. Мнение тети Ани, на все трудности, о которых с ней делилась Злата, было, но всё равно оставалось не абсолютной истиной, а только версией происходящего. К тому же, всем что волновало по-настоящему, делиться было нельзя, вообще не с кем. Не прилично.
Еще через месяц, появились мысли навестить Сашу, того самого в его огромном доме. Просто вдруг всё навязчивее о нем проявлялось напоминание, где-то внутри тянуло, просто узнать как он, как у него дела. Обычно он с легкостью забывал все их ссоры, и каждый раз с радостью встречал её, так как будто ничего и не было. Надо было позвонить, без предупреждения ехать было страшновато.
У него был свой собственный режим дня. Он ложился поздно, и вставал тоже поздно, иногда после обеда. Если позвонить ему в двенадцать дня, могло оказаться что, он еще спит, так что раньше двух часов дня ехать было бесполезно. Она позвонила в будничный день ему, прямо с работы. На звонок он ответил спокойно и сквозь улыбку, было такое впечатление что он рад, слышать уже забытый голос.
На работе пришлось схитрить, выдумать причину, чтобы уехать. Это не сложно, её отпустили и через пол часа она уже открывала привычным движением дверь в большом доме. Тишина. Он услышал движения и шаги, сразу понял, что это она и крикнул со второго этажа, чтобы она поднималась наверх, он был в спальне.
«Это ты? Я только что видел тебя во сне. И вот ты стоишь здесь. Это всё еще мой сон или правда? Ущипни меня.»
Аха-ха, как мило. Ты что превратился в романтика? Или съел вчера, что то не то? она ответила на его оригинальное приветствие колкой фразой. Они оба улыбнулись, так как радуются встречи родные люди, между которыми была долгая связь.
Ничего не менялось. Всё по-прежнему, те же ощущения, те же голоса, привычное родное выражение лиц. Тонкие ухмылки, и те остались прежними. Машина времени в действии. Огромный механизм крутил колесо времени, а они оба застряли где-то в одном и том же моменте, и отношения между ними магически приходили всегда в одну точку.
Вот тот человек, с кем снова можно было обсуждать книги. Он воспринимал любую информацию с интересом, а главное знания на любой вопрос у него уже были собраны. Как он это делал? Разговаривая о чем угодно, он был всегда на высоте и поучал при этом, с чувством превосходства и заботой. Всё что казалось ей новым и интересным, он уже заранее знал. Если говорить о границах и восприятии, широта и глубина его ума во всем восхищала. Если бы не его характер.
С ним можно было приятно говорить о тонком мире, энергиях и о чем угодно ещё. Но рассказать, что у неё есть отношения, Боже упаси, только не это. Даже намекать не стоило. Появиться и исчезнуть так же тихо, без причины, без следа и впредь ограничивать себя лишь воспоминаниями. Она уехала, уяснив для себя всё, что хотела узнать. Эту встречу нужно было сохранить в тайне.
4.
Может быть, возраст обязывал задумываться о чем-то серьезном или общее положение вещей, которое не устраивало во многом. Работа из временной превращалась в постоянную, но по сравнению с предыдущими заработками и положением сильно проигрывала и с каждым месяцев навивала тоску.
Личные отношения тоже радовали периодически, и большее время расстраивали. В периоды долгих не объяснимых отсутствий и вечных ожиданий ощущалась свобода, от которой хотелось плакать. Спасали стихи, которые заполняли мысли во время этих пауз.
Но всё восполнялось, когда Ванечка, наконец, был рядом, ощущалась безмятежное счастье. У них были общие музыкальные вкусы. Композиции, которые были популярны и нравились им скачивались в альбомы, а потом записывались на диски или флэшки для удобства прослушивания. Если в выходной они просыпались вместе, и им некуда было спешить, включали музыку и эти композиции дарили невероятное наслаждение, заполняя всё пространство, квартиры и мыслей. В этих песнях были красивые слова о любви, и они звучали как признания, вместо слов, которые трудно было сказать прямо, песни и музыка словно были продолжением их чувств и общие музыкальные вкусы, каким то волшебным образом намекали о взаимной любви друг другу.
Яркое нежное милое счастье, как в детстве, в самом начале долгой и бесконечной зимы. Случается единственный самый волшебный день в году, и это не новогодний праздник, совсем нет. Ночь перевоплощения природы, когда осенний день, с опавшими повсюду листьями темным багровым ковром, черная земля, серые асфальтированные дорожки, всё это засыпает осенней ночью, а просыпается засыпанной белоснежным снегом, который шел всю ночь. И когда утром отодвигается занавеска, и перед глазами неожиданно еще вчерашняя осень уже превратилась в зимнюю сказку, восторженные чувства и всплеск эмоций ощущается ярко, и мало что в жизни может сравниться с этим. Наверное, только взаимная нежность друг к другу, возможно, только она, так же похожа на чудо.