Между тем Баск тоже был медиком. За десятилетия службы хирургом в военно-морском флоте он сталкивался с различными травмами, заболеваниями и инфекциями и, несомненно, в той же мере подвергался искушению рассматривать неандертальцев сквозь призму патологий, однако от этого его уберегли знания в области зоологии и опыт в классификации видов[14]. Баск был уверен, что строение увиденных им костей невозможно объяснить ни болезнью, ни физической травмой, и с удовлетворением заметил: те, кто отказывается принимать фельдхоферскую находку, должны признать, что хилый казак вряд ли дошел бы до Гибралтара, чтобы там умереть. Эти дебаты продолжились и в XX в., но так или иначе неандертальцы не возникли из тьмы, подобно горящим стрелам неприятеля. В западных интеллектуальных сообществах все чаще высказывались сомнения в том, что мир в точности воспроизводит библейские предания.
Разнообразные естественно-научные открытия, сделанные со времен Средневековья, от неизвестных континентов до астрономических тел, которые раньше были невидимыми, привели к перестройке системы знаний и философии. И хотя окаменелости попадались людям на глаза на протяжении тысячелетий, лишь к XVIII в. биологи начали относиться к ним как к некогда жившим существам, которых можно изучать. Ученые обращали все больше внимания на земные глубины: например, уже в 1771 г. была изучена огромная пещера Гайленройт в Германии. Возникло представление о «затерянных мирах», населенных исчезнувшими животными. Богословские теории о цикличности стихийных бедствий ничуть не утратили своего влияния, однако к началу XVIII в. стало очевидно, что представления о допотопной Земле не соответствуют действительности. Выяснилось, что арктические животные например, северные олени когда-то обитали на многие тысячи километров южнее. Было верно и противоположное: кости гиппопотамов были обнаружены в не имеющем никакого отношения к тропикам Йоркшире. В эволюцию живых организмов верили еще не все. Некоторые естествоиспытатели в том числе приверженцы религиозных учений, как, например, Вирхов, даже видели в таких теориях угрозу нравственности, опасаясь, что это приведет к социальному дарвинизму.
Между тем по мере обнаружения новых ископаемых останков появлялось все больше аргументов в пользу существования другой разновидности человека. Всего через год после того, как неандертальцам официально присвоили предложенное Кингом название, было выдвинуто предположение, что нижняя челюсть без подбородка, найденная в Бельгии вместе с мамонтом, северным оленем и носорогом, принадлежит тому же виду. Однако прошло еще два десятилетия, прежде чем были найдены почти целые скелеты. В 1886 г. в той же Бельгии, в пещере Бек-о-Рош близ селения Спи, были обнаружены останки двух взрослых особей, и стало ясно, что известные ранее уплощенные, продолговатые черепа со скошенными подбородками и мощные конечности принадлежали примерно таким же существам. Это убедило ученых в том, что неандертальцы являются исчезнувшей популяцией с характерной анатомией. Но, разумеется, ископаемые останки это еще не вся история.
Время и камень
Перед первыми исследователями доисторического периода стояла фундаментальная проблема время. Не располагая методами точного определения возраста, они опирались на относительную хронологию: окаменелости или артефакты, найденные вместе с останками вымерших животных, очевидно, были старше современного мира. Британский геолог Чарльз Лайель понимал, что древнее прошлое Земли простирается далеко за пределы нескольких библейских тысячелетий, и в своем великом труде «Основные начала геологии» доказал: если времени достаточно, то мир может быть «сотворен» в ходе простых, наблюдаемых геологических процессов. Всю историю планеты можно расшифровать с помощью метода стратиграфии: поскольку с течением времени осадочные породы накладываются друг на друга, то более древний возраст имеют пласты, залегающие на большей глубине. Лайеля очень заинтересовал грот Фельдхофер, и в 1860 г., не дожидаясь перевода Баска, он отправился туда с целью изучения сохранившихся отложений. Фульрот показал ему череп и подарил слепок: образец совместного использования данных в Викторианскую эпоху. К тому времени сама пещера уже была на грани разрушения, и экспертное мнение Лайеля сыграло решающую роль для признания ее древнего возраста в научной среде.
Более того, стратиграфический принцип Лайеля лег в основу археологии как научной дисциплины. Он давал возможность структурировать процессы, происходившие в далеком прошлом, установить относительный геологический возраст рельефа и проиллюстрировать, как формировались отложения в границах археологических памятников. Выявленные во время раскопок вариации цвета или текстуры грунта, а также содержимое каждого слоя артефакты и кости животных указывают на то, как с течением времени изменялись условия. В течение многих десятилетий доводы в пользу того, что неандертальцы были до неприличия древними, как многие и подозревали, опирались исключительно на такие рассуждения. Потребовалось почти столетие, чтобы ученые наконец разработали методы прямого датирования находок. Начиная с 1950-х гг., когда был изобретен радиоуглеродный метод определения возраста[15], появилось бесчисленное множество других способов, применимых практически ко всему: к костям, сталагмитам и даже отдельным песчинкам.
Некоторые категории каменных артефактов даже могут быть датированы напрямую, хотя ни одна из ранних находок ископаемых останков неандертальцев не сопровождалась, как думали тогда, рукотворными предметами. Сейчас-то мы знаем, что и в Фельдхофере было много орудий, но первооткрыватели не так хорошо разбирались в древних технологиях, чтобы отличить естественным образом расколовшийся камень от обтесанного преднамеренно.
Как и в случае с окаменелостями, люди интересовались древними артефактами задолго до того, как были обнаружены первые неандертальцы. В обществах эпохи металла случайные находки каменных массивных ручных рубил или изящных стрел требовали объяснения. Люди искали как естественные, так и сверхъестественные причины их появления, называли их «громовыми» камнями, верили в их способность притянуть к себе удар молнии[16] или сочиняли сказки про крохотных эльфов, использовавших такое оружие. Историки же, с другой стороны, связывали эти вещи с известной им хронологией. Одно из первых задокументированных описаний доисторического каменного орудия относится к 1673 г., когда в Лондоне на Грейс-Инн-Лейн рядом с костями якобы «слона» был обнаружен предмет треугольной формы. Хотя в то время уже начинало формироваться представление о геологическом возрасте, было все же решено, что найденные кости принадлежат слону римлян, атакованному кельтским воином. Самой мысли о том, что с момента изготовления этого изделия и до основания Рима прошло время жизни тысяч поколений, ни у кого не могло и возникнуть. Тем не менее спустя примерно столетие общество уже было готово к тому, что глубоко погребенные кости относились к «воистину весьма отдаленным временам, даже более ранним, чем сам наш мир»[17]. Однако истинное значение каменных изделий для понимания ранней истории человечества еще предстояло открыть.
Первым, кто целенаправленно, хотя и по незнанию, извлек из земли неандертальские артефакты, был француз Франсуа де Жуанне. В период между 1812 и 1816 гг. он проводил раскопки в гротах Пеш-де-лʼАзе I и Комб-Греналь на юго-западе Франции и обнаружил обожженные кости животных и остатки производства кремневых орудий. Принципиально важным было его замечание о том, что они залегали в древней брекчии, но поскольку даже до обнаружения черепа в Анжи еще должно было пройти больше десяти лет, то он понятия не имел о неандертальцах и о вымерших гомининах вообще. Де Жуанне не придумал ничего лучше, чем соотнести свои находки с «очень древними галлами», что на удивление похоже на стопятидесятилетней давности интерпретацию орудия с Грейс-Инн-Лейн[18].