На улице тишина, стены клуба держат всё внутри себя, как в вакууме, будто за ними ничего и не происходит. До восхода солнца ещё больше часа, встаёт оно сейчас примерно в 4 утра, поэтому пока что было совсем темно, не считая одиноких жёлтых фонарей, освещающих улицы, создающих небольшой уют, вопреки не очень приглядным староватым домишкам вокруг, внушающим какое-то запустение. Такое себе место для одного из самых популярных клубов, конечно
Мне предстояла длинная поездка домой, нужно было вызывать такси, которое придётся ещё долго искать из-за большого трафика, а потом около получаса ехать через половину города, потому что живу я по другую сторону от центра. Я достала телефон, чтобы заказать машину, когда услышала голоса где-то недалеко от себя, но вне зоны видимости.
Один из них мне показался смутно знакомым, низкий, грубоватый, отсюда слышно было слабо, я не могла чётко разобрать слова и интонацию и вспомнить, где его слышала раньше, будто слово вертится на языке, но никак не получается собраться с мыслями и произнести его, примерно та же ситуация. Звук доносился откуда-то сзади, и моя опьяневшая голова почему-то решила, что я определённо должна проверить то место и узнать, чей это голос, потому что потом меня будет распирать любопытство, и я пошла, несмотря на внемлющие мне инстинкты, говорившие не совать свой нос не в свои дела.
Я двигалась в ту сторону на носочках, чтоб не привлекать к себе лишнего внимания из-за шума от цоканья каблуков. Немного здравого смысла во мне ещё осталось, а может, это всё-таки инстинкт самосохранения, который решил хоть как-то себя проявить, из разряда: я есть, просто очень любопытный, поэтому мы всё равно пойдём туда, куда нам не надо, но будем стараться быть незаметными. Дошла до небольшого переулка, когда голоса стали более чёткими и уже можно было разобрать хотя бы часть из них.
Я предупреждал тебя, произнёс тот самый кажущийся знакомым мне голос.
Ответа слышно не было, второй голос был явно слабее, а потому звучал шёпотом, будто на большее у него просто не было сил.
Хватит оправданий, я не прощаю ложь и предательство, ты должен был это знать!
Я заглянула за угол, чтобы посмотреть, что там происходит, и может быть, рассмотреть мужчину, голос которого только и было слышно. Сейчас всё мне говорило, что надо уносить ноги и не ввязываться ни во что, разговор явно был не для чьих-то посторонних ушей, но я не слушала саму себя.
Там стояла компания людей, во главе по центру был крупный мужчина, скорее всего, именно он рычал на какого-то парня, которого перед ним держали за плечи два амбала. Такая у него была позиция, плечи насуплены, руки сжаты в кулаки, словно он сейчас сорвётся с места и набросится на беднягу. Свет, падающий от фонарей, лишь немного освещал этот переулок, однако большая его часть всё же находилась в тени, не позволяя разглядеть всех участников потасовки. Но его было достаточно, чтобы осветить со спины главного из собравшихся.
Высокий мускулистый широкоплечий мужчина, короткая стрижка, волосы не очень тёмные, судя по тому, что они не такие чёрные, как всё остальное в этом переулке. Он явно бородатый, на руке виднелось чёрное пятно, я предположила, что это может быть татуировка, потому что сам он был в футболке и руки были оголены.
В голове, как щелчок, появилась догадка, кто этот человек. Я попыталась сфокусировать взгляд, чтобы убедиться в том, о чём подумала, или, вернее, кого увидела. Тогда я чётко поняла, что это человек, которого я сегодня видела бесчисленное количество раз на фотографиях папарацци в Интернете и даже лично Джон Уинстер. Его внешность, татуировка на руке, которую я заметила и при первой встрече, грубый леденящий душу голос, который ещё издалека показался мне знакомым, всё говорило о том, кто передо мной стоит.
Я продолжала наблюдать за всеми ними, пытаясь понять, что произошло между ними, и что они делают с тем парнишкой в руках двух бугаев, кто он, и чем так заслужил немилость этого страшного человека. Только его лицо и было видно в свете, потому что он был развёрнут к нему лицом. Ему должно быть чуть больше 20, не старше меня так точно, испуганный взгляд, взъерошенные волосы, а всё лицо в ссадинах и синяках без единого живого места.
Прошу, Джон, не надо! умолял он своим неуверенным боязливым голосом, который дрожал от страха, а его всего трясло, что было видно невооружённым глазом. Конечно, если ты знаешь Уинстера, понимаешь его реакцию.
Надо было думать прежде, чем делать, прорычал Джон, но при этом совершенно не повышая свой голос, который был холодным и абсолютно равнодушным к чувствам человека перед ним.
А дальше всё как в замедленной съёмке какого-то фильма, только это происходило в реальности на моих глазах. Я затаила дыхание, боясь издать хоть малейший звук и наблюдая за происходящим. В руке Уинстера, ещё недавно сжатой в ярости в кулак, неожиданно появилось и блеснуло что-то серебряное по-видимому, нож.
Я прикрыла рот, чтобы не выдать себя, потому что казалось, что слышно, как громко я дышу, как бешено бьётся моё сердце и сейчас в приступе сотрясающего меня до макушки головы страха остановится в груди. Сама я уже в панике понимала, невольным свидетелем чего сейчас стану. И мне, наверное, стоило крикнуть, напугать их, отвлечь и спасти парня, или хотя бы дать ему шанс на спасение, пока они рванут за мной, но встала, как вкопанная, и просто не могла даже шелохнуться, всё тело словно парализовало.
Один быстрый удар, и тот парнишка с тихим последним стоном падает на землю, как тяжелый груз, когда бугаи бросают его, как мусор, и отходят от него, потому что нужды удерживать его уже не было, он не шевелился.
Я смотрю на всё это, лишь немного выглядывая из-за угла, огромными глазами, перед которыми до сих пор стоит эта кошмарная картина, прокручивается снова и снова, как на репите. От увиденного ощущение, что ноги сейчас не удержат меня, потому что они неожиданно стали ватными и я их перестала чувствовать. То самое ощущение, когда кажется, что земля уходит из-под ног.
Я многое видела на работе, приезжала и на какие-то громкие дела, связанные с убийствами, но там никогда нас не подпускали даже близко к месту происшествия, мы вылавливали очевидцев и офицеров, получая информацию по крупицам. И я не видела того, о чём потом рассказывала, или лишь мельком, не осознавая всего.
Здесь же мало того, что у меня перед глазами лежало бездыханное тело, что само по себе уже убивает частичку души внутри тебя, погружая во мрак, я стала главным свидетелем этого убийства. Конечно, как и его подельники, но они, разумеется, не будут говорить против него в суде, если до этого дойдёт. И он не глуп, на подобные дела однозначно берёт только проверенных людей, которым доверяет безоговорочно.
Мне срочно нужно было уносить отсюда ноги, которые будто вросли в землю и не могли сделать и шага. Но они вот-вот будут выходить оттуда и тут же увидят меня.
Собрав волю в кулак, я взяла себя в руки, пытаясь мыслить холодно. Едва тело убитого коснулось земли, я скрылась за углом, навалившись на стену и глубоко дыша, а затем стала аккуратно делать беззвучные шаги назад, боясь повернуться спиной, как будто они уже идут за мной, и я должна видеть каждое их движение. Сердце колотится как ненормальное, абсолютно сбив свой ритм, я только и слышу его глухие удары у себя в ушах и чувствую в висках. Грудь пытается сдержать его, но кажется, что сейчас не справится, и сердце выпрыгнет из неё.
В этот момент я уже думала: дёрнул же меня чёрт пойти за этот угол, почему просто не вызвала такси и не поехала домой после неудавшейся миссии, и вообще зачем пошла сегодня в клуб? Все эти вопросы круговоротом вертелись в моей голове, и я корила себя за моё любопытство. Сидела бы спокойно дома весь вечер, видела бы уже десятый сон в этом часу, не ведая ни о чём и уж точно не подвергая себя смертельной опасности.