«Ишь, словно на параде, как в старые времена, – промелькнуло у Сивого, – видно, перед каждым зимовьем так выкаблучиваются».
Когда гость остался один, старейшина приказал открыть ворота. Массивная дубовая створка отошла ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель смог пройти всадник. Под пристальными взглядами охотников и хищно нацеленными самострелами, не спешиваясь, незнакомец въехал во двор. Слав, стоявший на насыпи у самого входа, нервно снял ладони с пускового рычага, вытер о штанину, перехватил основание поудобнее. Раньше умели готовить бойцов – голыми руками десяток народу положить могли, боли не чувствовали, от оружия уворачивались. Ну попробуй, порыпайся, посмотрим, как от болта уйдешь! Сивый спустился вниз и стоял посреди двора, сложив руки на груди. Всадник неспешно подъехал, легко соскочил с коня, отбросил капюшон и стащил теплую шерстяную шапочку-маску с прорезями, не позволяющую морозному ветру добраться до щек. Среднего роста, не коренастый, в отличие от старейшины, а скорее сухощавый, но крепко сбитый и подтянутый, возрастом он не уступал Сивому. Волевое лицо, покрытое сетью морщин, спокойный и цепкий взгляд – похоже, что командовать этот человек научился еще до войны. Он распахнул полы длинной шубы, демонстрируя отсутствие оружия:
– Я с добром пришел, Сивый.
– Сивый-то Сивый, а тебя я знать не знаю.
– Мы с тобой свои имена, старик, еще до войны забыли, зови Полком, меня под этим прозвищем весь Путь знает.
«Ну точно бандюги, на Пути нормальных всех давно вырезали, – перешепнулись мужики на насыпи, – эти добром не уйдут»
– Ну пойдем в тепло, Полк. Ты своих предупредил, чтоб не нервничали?
– Час подождут.
– А потом?
– Не бойся, хозяин, раньше управимся.
Сивый пожал плечами, распорядился не спускать глаз с чужаков и повел гостя в избу. Там они уединились в тесной каморке старейшины, прикрыли поплотнее дверь и около получаса беседовали о чем-то. Когда вожаки вышли, мрачновато-задумчивый Сивый буркнул Славу, чтобы тот отворял ворота, бабам – собирать на стол, одному из охотников – помочь управиться с лошадьми. Невозмутимый Полк взметнулся в седло и выехал встречать своих.
– Чего он хотел, отец? – наклонил пониже голову Слав.
Сивый лишь махнул рукой, мол, глупость, внимания не стоящая.
Гости и в самом деле оказались компанией веселой и шумной, потрапезничали от души, угостили хозяев медом, те в долгу не остались, принесли из кладовой брагу. Допоздна сидели, болтали о всякой всячине, хвастались охотничьими трофеями, не задирались. Большинство приезжих были парнями молодыми и незлобивыми, беспрекословно подчинялись каждому жесту Полка. Вместе с тем по внешнему виду, по снаряжению было ясно, что бойцы они серьезные, подобранные и подготовленные с умом. Глубоко за полночь, когда сморенные люди начали укладываться – хозяева по своим закуткам, гости в центральной избе кто на лавах, кто так на полу, внимание Полка привлекли стоны раненого за ширмой в углу.
– Путника подобрали десять дней как, – пояснил расслабленный, захмелевший Слав. – Стая подрала, ноги переломал, обмерз весь – доходит.
– Не уходят из-под Стаи, – повторил когда-то уже сказанное самим Славом Полк.
– И этот не уйдет, – пьяно подтвердил Слав, – задержался он на этом свете, крепкий мужик, но Старуха свое возьмет – не жилец.
– У меня Лекарь есть толковый, моих с того края вытаскивал, скажу, чтобы завтра глянул, – пообещал вождь.
– Ну, пусть глянет, если денег не возьмет, – зевнул охотник.
– Когда ты их последний раз видел, деньги-то?
– И то правда…
Рано утром отряд стал собираться в путь. Полк вновь перешептывался с Сивым, а к Славу подошел высокий плечистый боец.