Совершенно верно, об этом мне рассказал Дитмар.
Вы еще не были на этой могиле?
Нет, но собираюсь там побывать, виновато ответил клиент.
Было бы замечательно, если бы вы предоставили нам фотографии Жаклин и Дитмара. Я не исключаю, что таковые могут у вас быть.
И вы абсолютно правы, господин Вундерлих, клиент порылся в борсетке и извлек фотографию. Вот она. Здесь они оба. Сняты вскоре после того, как оформили брачные отношения. Она была очень радостная и подарила фотографию мне на память как доброму другу. Он вздохнул и добавил: Она же не знала, как мне это было больно.
Мартина, все это время скрупулезно делавшая пометки в своем блокноте, при последних словах клиента заерзала на стуле и украдкой укоризненно глянула на него. Потом, обращаясь то ли к Максу, то ли к клиенту, спросила:
Я могу взглянуть на фото?
Господин Хильберт протянул ей фото, и она принялась его рассматривать. Макс отнес ее желание посмотреть на снимок на счет женского любопытства, господин же Хильберт счел ее заинтересованность фотографией вполне нормальным явлением: помощница сыщика посчитал он вполне естественным образом желает рассмотреть лица фигурантов дела. Возвращая фото, она спросила:
Мы можем оставить фотографию у себя?
Безусловно, ответил клиент и протянул фото Максу.
Тщательно подбирая слова и морщась от напряжения, сыщик наконец перешел к главному:
А теперь, господин Хильберт, перейдем к обстоятельствам, связанным с чудесным воскресением Жаклин. Расскажите нам об этом письме с берегов Рейна.
Клиент некоторое время молчал. По выражению лица можно было предположить, что он хочет сосредоточиться, что определенно было необходимо в сложившейся непростой ситуации. Он прокашлялся и начал говорить:
Это письмо пришло, как я уже говорил, из Майнца. Его переслала мне некая фрау Сильвия Керн. Старая женщина, живущая в Майнце. Она гуляла со своей собакой и нашла это письмо. В нем был указан мой адрес. В своей сопроводительной записке старая фрау сообщила, что прочла письмо и нашла его очень важным, точнее, очень страшным. Именно это слово она употребила.
Когда вы получили письмо от этой Сильвии Керн?
Буквально вчера, и сразу же занялся поиском сыскного агентства. Вы же понимаете, что мне одному справиться с таким расследованием невозможно. Мой выбор пал на ваше агентство.
Спасибо за доверие, господин Хильберт, но все же почему вы не обратились в полицию?
Посудите сами, господин Вундерлих: дело очень странное, тело Жаклин кремировано, и эксгумация невозможна. Все, что я могу предоставить полиции, это письмо. Я бы даже сказал, просто записку. Боюсь, что полиция не возьмется за это дело по причине отсутствия каких-либо достоверных фактов. Еще и посмеется надо мной. Кто я для Жаклин? Просто один из сотрудников, с которыми она пересекалась по служебным делам. К тому же у полицейских нет материальной мотивации. Это будет пустой тратой времени, которое в данной ситуации не терпит. Я думаю, Жаклин в опасности. Надо торопиться.
О какой опасности вы говорите?
Клиент всплеснул руками:
Что же это я в самом деле! Забыл про главное, он полез в борсетку и извлек оттуда конверт. Затем протянул его Максу.
В своей записке Сильвия Керн писала:
Уважаемый господин Хильберт,
гуляя недавно с собакой, я нашла страшное письмо. То, что там написано, предназначено, вероятно, для вас, так как в тексте есть ваш адрес. Только вы сможете в этом разобраться.
С уважением,
Сильвия Керн из Майнца.Где-то сбоку был нацарапан номер телефона Сильвии Керн.
Макс снова залез в конверт и достал то, что как-то могло прояснить суть дела. Это был все тот же лист бумаги, который совсем недавно обнюхивал рыжий кокер-спаниель, а потом, содрогаясь от ужаса в своей квартирке, держала в руках Сильвия Керн из Майнца. Он развернул лист и издал возглас удивления, на что клиент моментально откликнулся:
Не читаете по-французски?
Напротив. Я ведь швейцарец. Правда, из немецкоговорящего кантона, но французским владею. Просто удивился, что ваша Жаклин пишет вам, немцу, по-французски. Она не писала по-немецки?
Напротив. Прекрасно писала. Она же долгое время была замужем за немцем, да и работала в немецкой фирме. Наверное, так ей было удобнее, не очень уверенно произнес клиент.
Макс имел на этот счет другие соображения, а потому лишь невнятно пробубнил:
Да-да безусловно удобнее
Итак, перед ним лежала записка, которую он прочел уже несколько раз. Всего несколько предложений:
Дорогой господин Хильберт,
моя жизнь в опасности. Кроме вас, надеяться мне не на кого. Если эта записка попадет в ваши руки, ни слова о ней Дитмару. Я еще жива, потому что не сказала им ничего. Но они знают о моей тайне. Я не выдам ее, но могу все равно умереть из-за болезни. Все, больше не могу писать
Ваша Жаклин Эрленбах.Макс передал записку Мартине и стал задумчиво следить за выражением ее лица. В его голове еще не сложились ясные соображения относительно прочитанного. Чтобы прервать молчание, он перешел к не самым значимым вопросам:
Эрленбах это, по-моему, немецкая фамилия?
Да, господин Вундерлих. Жаклин оставила фамилию первого мужа.
Это почерк Жаклин? Вы знаете ее почерк?
Это ее почерк. У меня есть с собой одно из писем, которые она прислала мне в Египет. Оно написано по-немецки, но латинские буквы остаются латинскими. Сомнений в схожести почерков обоих писем не может быть. Вот, возьмите, господин Хильберт извлек из борсетки еще один листок и протянул его Максу.
Мартина вернула записку Максу. Он еще раз прочел ее и заговорил о более существенном:
Как вы думаете, почему она пишет о смерти из-за болезни? Вы утверждали, что относительно болезни дело обстояло не так уж плохо.
Да, но при регулярной терапии. Вероято, теперь у нее нет возможности лечиться.
Сказанное совпадало с соображениями Макса, и он, соглашаясь с мнением клиента, кивнул.
О какой тайне она пишет? Вы имеете о ней какое-нибудь представление?
Никакого, господин Вундерлих. Для меня это такая же загадка, как и для вас.
Пожалуй, спрашивать было больше не о чем. Макс громко, чтобы слышали все, поинтересовался:
Фрау Хайзе, у вас возникли какие-либо соображения по существу услышанного и увиденного сегодня?
От неожиданности столь официального обращения Мартина даже вздрогнула. Она пожала плечами и сказала:
Нет, господин Вундерлих. Разве что, если все, что мы узнали сейчас, это правда, я разделяю надежду господина Хильберта увидеть женщину, которая ему нравится, живой. Не так ли, господин Хильберт?
Возможно, этим вопросом она хотела вызвать какую-то явно поддельную реакцию клиента, что бывает иногда, когда у человека рыльце в пушку. Но ни тени фальши не было на лице клиента, и голос его прозвучал вполне искренне:
Безусловно, фрау Хайзе. Я сойду с ума от радости, если Жаклин действительно жива. Правда, как вы понимаете, непонятных моментов здесь очень много. Но, пожалуй, вы согласитесь, что я был прав, когда утверждал, что Дитмар Гундер скверный человек. Нужно торопиться. Может случиться все что угодно, лицо его стало серым, а глаза увлажнились.
Макс же сказал:
Да, господин Хильберт, в деле столько непонятного, что мы должны подумать, возьмемся ли за него. Я прошу два дня на обдумывание. Потом мы, возможно, подпишем контракт. Я позвоню вам, и добавил: Все любезно предоставленные вами документы мы временно забираем.
Клиент молча кивнул и поднялся с дивана. Мартина проводила его до двери.
3
Лето уже набрало полную силу. После обеда было жарко. Небольшое уличное кафе, расположенное на тенистой стороне улицы, где уселись Макс и Мартина, было полно посетителей. Свободных столиков не было. Сыщик и его помощница уже выпили по кружке холодного пива и вяло пережевывали жареные колбаски, про которые ценник в витрине говорил, что они полуметровые. Столь длинными они, конечно, не были, но все же превосходили по длине обычные. Прошло уже два часа с тех пор, как Мартина проводила клиента до двери. В головах обоих был полный раздрай, и они просто поехали куда-нибудь подальше от Шиллерштрассе, чтобы перекусить.