До возвращения председателя Чюньюя она думала о госте. Наверняка он важная шишка об этом говорила его властная и наглая манера общения. Он без малейшего стеснения прямо при хозяине замка подозвал ее к себе; его речи и движения, а также бросаемые им взгляды практически без обиняков говорили о его грубости. У нее от напряжения заболела шея, а подбородок запылал жаром. Ей не впервой было испытывать подобное унижение, но сейчас, когда всё произошло на глазах у Чуньюй Баоцэ, это чувство было совершенно невыносимым. Она переживала за него и в то же время испытывала досаду с нотками сожаления. Она понятия не имела, как дальше будут развиваться события, потому что тот важный гость потом вполне мог выместить свой гнев на председателе Чуньюе и даже нанести ущерб замку.
Когда уже смеркалось, Застежка доложила: вернулся председатель совета директоров, сегодня будет ужинать дома. Малая столовая была самым приятным местом в замке, там всегда царила спокойная и теплая атмосфера, и, не считая стенографистки, приносившей блюда в коробе для еды, большую часть времени председатель совета директоров находился здесь один. В это время только Куколка могла свободно входить в зал, стоять рядом и наблюдать, как хозяин тщательно пережевывает пищу, а если тот был в хорошем настроении, он даже приглашал ее к столу. Обычно это было самое спокойное и радостное время дня в жизни вечно занятого хозяина замка. Пощипывая белоснежную салфетку, он что-нибудь рассказывал, время от времени отпуская остроты. После нескольких бокалов красного вина он становился многословнее, и тогда молоденькая стенографистка, отложив в сторону все дела, записывала за ним. Обычно в замке работали две стенографистки: одна по прозвищу Писунья, вторая Жучок. На обеих была возложена, пожалуй, самая важная миссия: в любом месте и в любое время записывать все-все слова хозяина, будь то импровизированные монологи, торжественные речи или приказы. За все эти годы из-под их пера вышло бессчетное множество разнообразных записей, среди которых были шутки и остроты, пламенные речи на корпоративных собраниях и даже случайные пьяные разговоры во сне. Все записи приводились в порядок и редактировались, а затем передавались в секретариат корпорации специальным людям.
Едва переступив порог малой столовой, Куколка поняла, что пришла не вовремя: ее шеф пытался захватить палочками кусочек спаржи, но после трех неудачных попыток сердито отбросил палочки и руками сунул спаржу себе в рот. Затем он так же сердито вытер руки салфеткой и принялся пережевывать пищу интенсивнее, чем обычно. Куколка тихонько вздохнула и на цыпочках прошла в зал.
Садись, сказал хозяин, задержав взгляд на ее губах и вздернутом носике.
Она чувствовала, что вчера утром своим внезапным появлением обидела его, и не знала, как выразить охватившее ее чувство стыда. В душе она понимала, что поступила так под воздействием какого-то странного импульса, который невозможно описать словами. Единственное, что она могла сказать наверняка, это то, что празднование сорокалетия лишило ее рассудительности. Она подала шефу пригласительное письмо, предварительно развернув его, чтобы не вынуждать его притрагиваться к грязному конверту.
Я не знаю, как поступить. Клоун какой-то, сказала она.
Хозяин вел себя еще осторожнее, чем она ожидала. Не проронив ни слова, он пробежал глазами письмо, а затем ответил:
Я не принимаю у себя дома клоунов. Нечего обвинять его.
Я осознаю свою ошибку. Но Я понимаю, что не должна винить этого человека.
Хозяин, потирая руки, нахмурился.
Так что же мне делать? пролепетала она.
Какие у тебя идеи? громко ответил он вопросом на вопрос. Я хочу послушать.
Она ответила без колебаний:
Проигнорировать, конечно.
Хозяин медленно покачал головой:
Это невежливо.
Она словно услышала обращенные к ней мысли шефа: ты сама эту кашу заварила, сама и расхлебывай. На глаза у нее навернулись слезы:
Я Я придумаю, как ему осторожно отказать, дать ему понять, что это невозможно
Его губы застыли в холодной усмешке. Взяв в руку палочки, он подцепил ими кусочек спаржи.
Этот своего не упустит. Стоит тебе только войти в его дверь.
Она чуть не подпрыгнула:
Что? Это еще почему?
Потому что эти люди все до единого настоящие звери.
3
Впоследствии, вспоминая о тех событиях, Куколка понимала, что сравнение со зверем было отнюдь не преувеличением и не проявлением желания хозяина ее запугать. Хотя в тот момент она испытала отчаяние и страх, но очень быстро взяла себя в руки. Ужин длился недолго, хозяин не был словоохотлив, поэтому стенографистка не появлялась, пока не настало время убирать со стола. Шеф вышел из столовой и повернул направо, к небольшому пруду. Через стеклянную крышу в воде отражались звезды. Хозяин часто здесь задерживался, поглаживал копошившихся у самых его ног японских пятнистых карпов, подставлял им тыльные стороны ладоней, и карпы с хлюпаньем тыкались в них ртами. Но на этот раз он не притормозил у пруда, а зашагал прямиком к лифту. Куколка нажала на кнопку и сопроводила шефа на второй этаж, поддерживая под руку. Войдя в спальню, она сразу же учуяла в спертом воздухе какой-то резкий запах, как от старого быка. Она поняла, что это он по неряшливости не прибрал свое нижнее белье, и оно теперь наверняка где-то валяется, сбившись в кучу. Она не ошиблась: белье громоздилось в плетеной корзине с шелковой подкладкой. Она ловко сунула его в пакет, чтобы потом, уходя, вынести за дверь. Затем Куколка уложила хозяина на диван, а сама наспех застелила постель атласным одеялом с узором в виде драконов и фениксов, после чего помогла шефу дойти до кровати, сняла с него тяжеленные ботинки и, поддерживая ему шею, стащила с него верхнюю одежду, укрыла одеялом и пошла на выход. Когда она уже собиралась выйти, в голове снова мелькнула мысль: председатель совета директоров действительно попал в какую-то неприятность.
Куколка забрала пакет с бельем в свою спальню, чтобы завтра занести в прачечную. На нее вдруг навалилась страшная усталость, и она улеглась в постель, даже не умывшись. Однако, как ни странно, уснуть не могла и долго ворочалась с боку на бок. Тогда она выставила пакет с грязным бельем за дверь, но в комнате по-прежнему стоял его запах, так что пришлось открыть окно. Опершись грудью на подоконник, она стала рассматривать усеянный звездами небосвод, и прохладный легкий ветерок прогнал усталость. Когда она закрыла окно, спертого воздуха в комнате как не бывало, зато до ее слуха донеслось стрекотание сверчка. Сон всё не шел, и она решила почитать: взяла томик любовной лирики и вскоре забыла обо всём на свете, а на глазах у нее заблестели слезы. Чтение, к которому она пристрастилась восемнадцать лет назад благодаря одному из своих мужчин, превратилось в неискоренимую привычку, хотя от того парня уже давно не было ни слуху ни духу. Той же привычке был привержен и хозяин замка Айюэбао Чуньюй Баоцэ, хотя, надо сказать, этот книгочей и сам был как бесконечная книга. Куколка начала зевать. Прежде чем уснуть, она снова вспомнила то утро, гадая, чем же закончится вся эта история, начавшаяся в Восточном зале.
Рано утром начальница смены, Застежка, приняла из рук курьера огромный букет свежих цветов, предназначавшийся для Куколки. Та с первого взгляда поняла, от кого этот подарок, и сказала недоумевающей Застежке:
Если снова принесут букет, сразу же кинь его Цветочной Госпоже.
Поняла, откликнулась начальница смены.
Цветочной Госпожой звали молодую телочку, которую уже два года держали в замке в качестве домашнего питомца это был выбор самого председателя совета директоров. Он лично спроектировал для нее жилище, которое язык не повернулся бы назвать стойлом: это было прелестное просторное помещение, в которое вел небольшой коридор. Площадью около сотни квадратных метров, это жилище имело стеклянную крышу; на полу лежал слой белого песка, а в одном из углов громоздилась куча соломы; вдоль стены протекал ручеек и кругом росли вечнозеленые растения. Телочка обычно отдыхала на соломе либо праздно прогуливалась возле ручья. На ее шкуре не было ни пятнышка грязи. К ее владениям примыкала небольшая комнатка, отделенная раздвижной стеклянной дверью. В комнатке имелись софа цвета верблюжьей шерсти и винный шкаф из птероцелтиса. От жилища Цветочной Госпожи до главного зала по прямой было лишь чуть больше тридцати метров, и по этой причине кто-то выразил беспокойство, что в зале будет вонять скотиной. Однако председатель совета директоров возмутился: