Мне не жалко маленькую княгиню ничего не могу с собой поделать. Меня, как и князя Андрея, раздражает её болтовня, её хорошенькое личико с животным выражением то беличьим, то собачьим; мне не жалко, когда муж почти выгоняет её из своего кабинета и когда оставляет в Лысых Горах, и позже, когда она умрёт, я больше пожалею его, чем её. Потому не жалко, что очень уж она довольна собой. Всегда, везде довольна собой. Он мучается, казнит себя, думает, ищет у неё всё решено, всё ясно.
Так с первых глав «Войны и мира» я, читатель, заражаюсь отношением Толстого к его героям. Вместе с ним я презираю людей, которые не ищут, не мучаются, вместе с ним сочувствую тем, кого понимает и любит он.
«Война и мир» начинается для меня с того, как два человека нашли друг друга в толпе гостей Шерер и остались вдвоём в кабинете князя Андрея, и заговорили о своём
3. Мсье Пьер
Он вошёл в гостиную Анны Павловны Шерер, «массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке». И снова: «Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого екатерининского вельможи, графа Безухова» (Курсив мой. Н. Д.)
Толстой бесконечно подчёркивает: «Пьер был несколько больше других мужчин», «большие ноги», «неуклюж», «толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками» В лице хозяйки дома при виде Пьера «изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего-нибудь слишком огромного и несвойственного месту».
Но вот что интересно: «этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной».
Пьеру, воспитанному за границей и впервые попавшему на вечер, где, он знал, «собрана вся интеллигенция Петербурга», Пьеру не скучно: он ждёт умных разговоров, «у него, как у ребёнка в игрушечной лавке», разбегаются глаза. Пьеру всё внове.
Может быть, семь лет назад в той же гостиной двадцатилетний князь Андрей Болконский таким же робким, наблюдательным и естественным взглядом смотрел на гостей Шерер. Теперь он знает им цену. Ему двадцать семь, и один Пьер может вызвать дружеские и нежные ноты в его голосе.
« Вот как!.. И ты в большом свете?» спросил князь Андрей.
« Я знал, что вы будете, отвечал Пьер».
Конечно, он сказал правду но не всю правду. Не только из-за князя Андрея Пьер приехал к Шерер. Ему интересно вот что привлекает к нему Андрея и пугает Анну Павловну; ему интересны люди, их разговоры, он думает не о том, о чём все посетители этой гостиной, не о своей карьере. Ему интересно.
« А обо мне что говорить?» в тот же вечер скажет Пьер князю Андрею. «Что я такое? Je suis un batard. Я незаконный сын!»
Унизительное и неопределённое положение в свете угнетает Пьера. Кто он: граф Безухов или просто мсье Пьер, даже без фамилии? «Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в её салоне». Красавица Элен не замечает его, хотя живёт с ним в одном доме, Пьер поселился в Петербурге у князя Василия, родственника своего отца. И князь Василий отзывается о нём небрежно: «Образуйте мне этого медведя»
Один Андрей не заботится о том, граф ли Безухов перед ним или кто другой. Один Андрей любит Пьера такого, какой он есть
Поначалу эта дружба удивляет: они же такие разные! И семь лет разницы много, когда одному из друзей двадцать. Эти семь лет отразились в том «вы», которое говорит Пьер Андрею, и в «ты» Андрея, странном в устах этого сдержанного человека. Где и когда они успели так близко познакомиться?
Скоро мы прочтём в письме сестры князя Андрея, что она знает Пьера с детства. Их отцы старики Болконский и Безухов екатерининские вельможи; нет ничего удивительного, что дети могли быть знакомы. Но теперь, когда они стали взрослыми, что объединяет их?
В гостиной Пьер всё время ждёт случая, чтобы ворваться в разговор. Анна Павловна, «караулившая» его, несколько раз успевает его остановить и всё-таки Пьер прорывается: он объясняет бежавшим от революции и Наполеона французам-эмигрантам, что Наполеон великий человек и революция великое дело.
« Нельзя, mon cher, везде всё говорить, что только думаешь», заметит ему позже князь Андрей.
Сам он не станет так уж прямо высказывать свои мысли в салоне Шерер. Но и скрывать их князь Андрей не намерен: усмехаясь, «прямо глядя в лицо Анны Павловны», он дважды повторяет слова Наполеона: понимайте, как хотите; да, он идёт воевать против великого полководца, но не станет поносить его вместе с бежавшими из Франции аристократами; до этого князь Андрей Болконский не унизится.
Разделяет ли он мысли Пьера о том, что «революция была великое дело»? Этого мы не знаем, но одно ясно: князь Андрей уж скорее с Пьером, чем с виконтами, аббатами и фрейлиной Шерер.
Оба они на перепутье, и это объединяет их. Все гости Шерер твёрдо знают, чего хотят, к чему стремятся. А Пьер не знает: вот уже три месяца он живёт в Петербурге и выбирает себе карьеру: «Ну, что ж, ты решился, наконец, на что-нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? спросил князь Андрей
Можете себе представить, я всё ещё не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится».
Ведь и князю Андрею ни то, ни другое не нравится, потому он идёт на войну, потому так раздражён и недоволен светом.
«Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием силы воли». Но сам Андрей говорит о себе: «я конченый человек», он искренне убеждён, что жизнь не удалась, мечется, ищет выхода
А может быть, с этого и начинается человек с недовольства собой, с поисков и мечтаний?
Я очень люблю Пьера прекрасного, толстого, неуклюжего Пьера, с его очками и растерянным взглядом, с его сильными добрыми руками, с его приступами бешенства, с его ожиданием счастья и постоянными бедами, но больше всего я люблю в нём его постоянную борьбу с самим собой, и когда он терпит поражения в этой борьбе, они представляются мне залогом будущей победы.
« Ты везде будешь хорош», говорит ему князь Андрей, «но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идёт тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё
Знаете что! сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, серьёзно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
Честное слово!»
И вот он выходит белой петербургской ночью на улицу, чувствуя себя душевно очищенным после серьёзного разговора с князем Андреем, и начинает сам с собой спорить, сам себя уговаривать. Это то, что мы все так отлично умеем, особенно в молодости, доказывать себе: можно и даже нужно делать то, чего делать нельзя, но хочется.
«Хорошо бы было поехать к Курагину, подумал он. Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина.
Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось ещё раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что ещё прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова такие условные вещи, не имеющие никакого определённого смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрёт, или случится с ним что-нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного Он поехал к Курагину». (Курсив мой. Н. Д.)