Когда лодка достигла центра озера, Дэбрэ прекратил грести и бросил якорь, иначе бы мы и дальше двигались по инерции.
Отсюда уже получалось рассмотреть собравшихся ради моей казни людей. Богатый навес в центре, несомненно, предназначался королевской семье и придворным, выделялся ещё и особой яркостью и пышностью нарядов собравшихся лиц. Люди попроще толпились вокруг, кто-то из-за недостатка места стоял чуть ли не в воде. Тут были и дети, и старики, и мужчины, и женщины.
Я слышала голос, но не понимала слов видимо, рассказывали о преступлениях Майри. Рассказ длился и длился, затем голос замолк. Я ждала удара колокола. Поторапливала его. Да, я надеялась, что чудо, как и в бочке со святой водой, меня вновь спасёт, и я избегну участи предшественниц. И одновременно напоминала себе, что смерть это приключение, и сомневаться в наличии души, а значит, и следующей жизни у меня нет причин. А колокол всё молчал.
И я наконец увидела почему какую-то девушку, на коленях стоящую у кресел королевской четы, подняли на ноги и увели. За меня просили? Я не знала, кто она, та просительница, но на глазах выступили слёзы. На миг ко мне вернулась надежда, что ещё можно спастись, что остановят казнь, что ни белого огня, ни дыма не будет, я вспомнила, что добрых людей больше, чем злых
В тот миг, когда колокол зазвучал, Дэбрэ вытолкнул меня с лодки.
Глава 8. Колыбель жизни
Вода в источнике оказалась необыкновенной прозрачности, я и подумать не могла, что тут так глубоко. Этот дурак а как его иначе назвать? выпустил из рук цепь-поводок, и я, отяжелённая кандалами, с цепями, не позволяющими с толком использовать ни руки, ни ноги, отправилась в последний путь ко дну. Не камнем вниз, но похоже.
Барахталась, как могла, старалась задержать погружение, ещё сильней старалась не паниковать. Кляп во рту не давал вдохнуть хотя чем в воде дышать, если жабрами природа не одарила? Похоже, несчастье помогло, и именно из-за кляпа я сразу не захлебнулась. Задержала дыхание, как могла била по воде ногами-руками, смотрела наверх. Солнце стояло в зените, поверхность озера превратилась в огромный светящийся круг, единственное тёмное силуэт лодки, и он всё отдалялся.
Я хотела бы это нарисовать. Именно с этого ракурса. Невероятная красота, совершенная. Мне повезло это увидеть, буду думать именно так, а о прочем не надо.
Сияющий круг разбился с лодки в воду бросился человек во всём чёрном.
Даже в сапогах. Нет, ну что же Дэбрэ за идиот! Он же так тоже утонет.
Не утонул. Плавал он хорошо. Добрался до меня ровно в тот миг, когда мои ноги коснулись камней скользких и ещё более холодных, чем вода здесь, у дна.
Не смотрел он фильмов ни про спасателей, ни про выживание в дикой природе, но не такой уж и дурак приплыл сюда с верёвкой. Я пыталась за него ухватиться, пока он меня ею окручивал. Воздуха становилось всё меньше, отчаяния и страха больше. А потом он уплыл и я смотрела на него, исчезающего в свету, и ненавидела так сильно, так бесконечно за то, что он меня здесь в этом холоде, темноте, на самом дне бросил.
Надежда боролась с отчаянием, ненависть с благодарностью: не бросил же. Ведь не бросил?
Он вытянул меня из воды, когда уже всё, воздух кончился. Я лежала на полу лодки, лёгкие горели огнём, тело трясло от холода. Он поцарапал меня, вырывая изо рта кляп, и на ладони, когда я протёрла рот, остались розовые разводы. Живот и бока, даже ноги болели вытаскивая меня через край лодки, он не церемонился. Дышать удавалось с трудом. Я закрыла глаза. Лицо и так было мокрым, так что моих слёз никто не смог бы заметить.
Смешной человек. Всё пытался поправить мою задравшуюся до коленей рубашку. Всё тянул и тянул за неё, а затем выругался негромко. Что он там прошипел себе под нос, я так и не поняла. Дэбрэ принялся сдирать с себя сюртук, накрыл мои ноги им холодным, тяжёлым, мокрым насквозь. Нашёл, о чём позаботиться.
Снимите эти чёртовы цепи. У меня голос хрипел, будто я криком горло сорвала.
У меня нет тут ключей
О, так значит, когда будут ключи, он отпустит меня? Аллилуйя!
Как вы, Майри?
Он наклонился надо мной, заставил повернуть к нему голову. Пока он вглядывался в мои глаза, я смотрела на него. Мокрый, он такой С растрёпанными волосами ему в разы лучше. Ресницы длинные, густые, слиплись пиками. У него карие глаза, а в них золотистые звёзды.
Очень опасный мужчина. Да ещё и спаситель. И тюремщик. И дурак, из-за которого я чуть не умерла.
Зачем вы бросили цепь? спросила я. Хотели меня утопить?
Он отвёл взгляд, начал отстраняться, и я схватила его за руку холодную, как и у меня, но широкую, сильную, с круглым следом от зубов на ребре ладони. Я погладила этот след, будто так могла стереть рану с его тела и из нашей памяти. Он бросил на наши соединённые руки такой взгляд, что я мигом его отпустила.
Да уж, умеет он отбрить взглядом. Слова благодарности колом встали в горле, но мне всё же удалось сказать:
Как бы там ни было, вы спасли меня, и я вас прощаю, Дэбрэ. Не забуду этого никогда, всегда буду помнить. У меня губы дрожали, и я ничего не могла с этим поделать. Спасибо.
Он отвернулся, но далеко не ушёл. Да и куда здесь, на этой маленькой лодке.
Давайте, я помогу вам сесть.
Я смотрела на него: тонкая белая рубашка прилипла к телу сильному, мускулистому. Ему удивительно шло. Таким он был будто совсем другим человеком. Он выглядел более настоящим, чем до сих пор. Без сюртука и лица каменной маски он был прекрасен.
После пережитого мне нелегко было даже сидеть на скамье, а он грёб. Благодарение щедрой Вселенной, мы направились не туда, откуда раздавался гул, будто пчелиное гнездо ткнули палкой, а назад, к маленькой пристани.
Там мне предстояло подняться пешком по лестнице приблизительно на девятый этаж, но я не жалела о его выборе. Дэбрэ единственный человек рядом со мной, и меня это всецело устраивало. Гул сотен человеческих голосов всё отдалялся, и мне становилось всё легче дышать. Я смотрела на лес, на небо, на прекрасные облака, на красивого мужчину напротив. Единственное, куда мне больше не хотелось смотреть это в воду.
Я могла свободно дышать и дышала всей грудью. Мир казался удивительным и прекрасным. Я была спасена и скоро буду свободна.
А затем моё удивительное, совершенное счастье попытались разрушить.
Прикройтесь же, наконец, леди Майри, приказал Дэбрэ более грубым тоном, чем позволял себе когда-либо прежде.
Его лицо раскраснелось. Ещё бы он грёб быстро, размашисто, мощно. Но, оказывается, не только эта причина заставила его покраснеть.
Я опустила взгляд вниз ого, а холодная вода сыграла с моим внешним видом занятную шутку. Мокрая рубашка всё ещё липла к телу, грубоватая плотная ткань не стала прозрачной, но подчёркивала всё с откровенностью мокрого трикотажа. Моя неголая грудь шокировала Дэбрэ, и я невольно улыбнулась.
Наденьте сюртук, сказал он ещё строже.
Ваш мокрый сюртук? уточнила я.
Разве у вас есть другой? Дэбрэ злился, а мне было ужасно смешно, я не могла спрятать улыбку.
Его чёрный сюртук накрывал мои ноги Дэбрэ настоял. Холодный, промокший насквозь, тяжёлый я, как хорошая девочка, послушно натянула его на плечи и подарила Дэбрэ возможность любоваться видом моих лодыжек и даже, о ужас, ха-ха, нижней части голеней. Мокрая рубашка липла к коже, мне никак не удавалось её толком поправить, и я бросила дурное занятие. Пусть смотрит, наслаждается или возмущается мне всё равно.
Дэбрэ смотрел мне в лицо, взгляда ниже не опускал, а я любовалась прекрасными видами и его жарким румянцем.
До чего же забавно.
И хорошо. Как же ярко я чувствовала своё тело и ощущала всё вокруг себя таким живым и прекрасным. Я словно заново родилась там, в этой страшно холодной воде. Моя жизнь началась в четвёртый раз. Да, именно так, уже в четвёртый. После первого рождения, катастрофы, где погибли все, кроме меня, внезапного попадания в другой мир, здесь, в Лорнском источнике, я могла умереть, а значит, вновь заново родилась. И мне нравилась эта новая, уже четвёртая во втором мире жизнь. Я здорова, уже почти свободна от кандалов, я жива и больше не ведьма, о да!