Двор также покровительствовал искусствам, а государство активно участвовало в проектировании и строительстве имперских городов, парков и памятников, в том числе и погребальных. Развитие науки и технологии позволило усовершенствовать системы ирригации и хранения воды, включая каналы и колодцы. К этому времени расширилось применение железа и железных инструментов. Кроме того, эпоха Хань была эпохой открытий в математике и астрономии, внедрения новых сельскохозяйственных технологий (сеялки, носовые кольца для быков), изобретения и распространения бумаги, новых способов глазурования в керамике, прорывов в текстильной технологии (ткацкий станок) и в производстве кирпичей и плитки, развития мореходства (штурвал с ахтерштевнем), составления медицинских трактатов, позже сделавшихся классическими.
Население страны в ту пору увеличилось. Правда, когда речь идет о численности жителей Древнего Китая, статистические данные уподобляются движущейся мишени, и потому интерпретировать их следует с осторожностью. Местные чиновники или иные лица, желавшие избежать излишнего вмешательства центрального правительства в их дела, были заинтересованы в занижении численности населения в добрые времена: это позволяло минимизировать налоговые и трудовые повинности. Намеренное занижение количества взрослых мужчин или фальсификация их возраста внесение в категорию лиц старше 60 лет могли объясняться и желанием обойти воинскую повинность. В кризисные времена, при стихийных бедствиях или неурожае, местные бюрократы, напротив, проявляли заинтересованность в искусственном завышении числа своих подопечных (или земельных площадей), чтобы получить лучшую долю государственной помощи, предоставляемой в виде продуктов и семян. Нам известно, что в те ранние века население Китая и без того значительно колебалось из-за стихийных бедствий, гражданских распрей и экономических неурядиц. Первая официальная перепись, датируемая 2 г. н. э., фиксирует наличие чуть менее 60 миллионов человек, распределенных по более чем 12 миллионам домохозяйств. По сравнению с сегодняшним днем рост населения в Древнем Китае может показаться медленным: пока вы читали эту страницу, в Китайской Народной Республике родились двадцать новых граждан. И все же города во времена Западной Хань представляли собой довольно крупные сообщества более десятка из них насчитывали от тридцати до ста тысяч жителей. В метрополии же вокруг города Чанъань (современный Сиань) было официально зарегистрировано около 700 000 жителей.
Время: Мыслить циклами
Время можно представлять либо линейным, либо циклическим. Китайцы пользовались обоими способами. Как и мы, они видели, что день ежедневно идет от рассвета к закату, а события следуют друг за другом в хронологическом порядке, от альфы до омеги. Чтобы понять, как события связаны между собой, нужно «нанизать» на единую нить то, что было раньше, и то, что происходит сейчас, подобно тому как нити в ткани соединяются шелковым волокном. Линейная хронология позволяет человеку осознать себя, то есть отследить генеалогическое древо и реконструировать свое происхождение из поколения в поколение. Словом, которое переводится как «нить» (цзи), в Древнем Китае также обозначали хронику, где фиксировались значимые события и перечислялись видные деятели год за годом, в течение всего царствования властителя или династии. Китайские правители издавна составляли генеалогические таблицы. Чтобы легитимизировать свое восхождение на трон, монарху или династии нужно было встроить себя в родословную непрерывного наследования, связывающую их с теми, кто жил раньше, а в идеале восходящую к мифическим временам легендарных Трех властителей и Пяти императоров. Среди предков было полезно иметь культурных героев (в этом ряду были Желтый император, Фу Си, Яо и Шунь), которым приписывали изобретение важнейших цивилизационных новаций письменности, календаря, ткачества и земледелия. В Китае для подтверждения своего права на власть важнее было знать (или притворяться, что знаешь) прошлое, чем высокопарно рассуждать о том, что готовит будущее.
Представление о том, что все необходимое человеку и обществу уже было в прошлом, а извлекаемые из его глубин истины стоят того, чтобы их повторять и беречь, объединяет почти всех китайских мыслителей. Например, в «Книге пути и благодати» («Дао дэ цзин») есть такие строки: «Придерживаясь древнего Дао, чтобы овладеть существующими вещами, можно познать древнее начало. Это называется принципом Дао» («Дао дэ цзин», 14)[15]. Конфуций тоже утверждал, что не создает новых путей, но лишь передает знание о древних («Лунь юй», 7.1). Под тем же девизом жили и в имперские времена: «Кто не понимает будущего, пусть обратит взгляд в прошлое» («Чуньцю фаньлу», 5.7). Иначе говоря, чтобы стать новатором, нужно быть консерватором. Великие мыслители, писатели и государственные деятели Китая прославились не столько нововведениями, радикально порывавшими с прошлым, сколько мудростью, проистекавшей из умения следовать традициям.
Еще важнее то, что китайцы параллельно воспринимали время и как цикл, подчеркивая, что линейная последовательность событий (например, ваши дела между завтраком и отходом ко сну) повторяется вновь, вновь и вновь (вы пробуждаетесь и засыпаете каждый день). Они представляли этот циклический ход времени как путь (ли), вдоль которого можно отмечать сменяющие друг друга циклы взлетов и падений, рождений и смертей. «Архивирование повторяющейся системы событий» примерно так можно перевести современное китайское слово «история» (лиши). Представление о времени как о цикле занимало крайне важное место в том, как китайцы, причем с древнейших времен, воспринимали и описывали историю. Китайская историография традиционно делит прошлое на последовательность династий. В строгом смысле слова династия не более чем клан или семья, которые обретают и удерживают влияние на протяжении некоторого периода времени. Чтобы считаться династией, нужно иметь семейную генеалогию и обладать властью. Но в более широком смысле династия обозначает скорее коллективную идею (иногда фантазию), нежели реальный факт. Можно номинально объявить себя правящей династией, но за ниточки будет дергать не сама императорская семья, а кто-то другой семьи императорских жен, влиятельные министры, дворцовые евнухи. Поэтому, рассуждая о китайских династиях, уместно провести параллель с президентством американского образца или премьерством британского типа. Президентство или премьерство держится на личности руководителя и тех, кто причастен к его администрации, но на самом деле в нем скрыто намного больше: идеология, принципы, скандалы, интриги или, обобщая, любые значимые события, которые происходят в период конкретного правления, даже если они не связаны напрямую с теми, кто правит.
Согласно китайским представлениям, концепция династического цикла базируется на предположении о том, что за деятельностью каждой династии стоит какая-то формализуемая схема. История повторяется если не в конкретных деталях, то в общей направленности событий. Перефразируя Сыма Цяня, можно сказать, что ее путь подобен движению по кругу: закончившись, он начинается вновь («Исторические записки», 8). Таким образом, любая правящая династия всегда считала себя последней наследницей предшествующих династий. Она воздавала должное своим корням, уходящим в глубь веков, почитая основателей ранних династий, правителей и культурных героев и принося им жертвы. Себя же она изображала естественной преемницей этой богатой родословной «на десять тысяч поколений вперед». Сходство судеб, отличающее китайские династии, удивительно. Как только новая династия основывается зачастую это происходит на волне народного восстания против центральной власти, двор укрепляет свое военное могущество, проводит экономические реформы, расширяет или укрепляет границы. Но в какой-то момент на смену первоначальному периоду благополучия, мира и упрочения государства приходят раздоры и дезинтеграция. Правители начинают злоупотреблять властью и делаются слишком самонадеянными, коррупция отравляет и разлагает двор, правительства не справляются со сбором налогов и пошлин, а по всей стране звучат протестующие и мятежные голоса. Двор, лишенный харизмы основателей династии, чахнет, получая удары изнутри и снаружи. На императорский трон сажают детей. Последние императоры в династии либо крайне слабы, либо вовсе бессильны. В конце концов какое-нибудь стихийное бедствие (наводнение или саранча) доводит и без того бурлящее недовольство до точки кипения. Династия гибнет от рук либо внутренних, либо внешних врагов; она прошла свой путь до конца. Наступает время нового цикла ибо, как утверждает «Шу цзин», «небесный мандат не выдается навсегда» (глава «Кан дао»).