Я смотрю, городские сорванцы хорошо к ним относятся. Не обижают несчастных. Заметил Кастро, кивнув на стайку местной детворы, которая хоть и наблюдала за побирушками, но держалась на почтительном расстоянии.
Не, не обижают. Бояться. Закивала торговка.
Радостно видеть, как страх божий теплиться в столь юных душах. Перекрестился Кастро.
Тут и страх божий, и страх натуральный. Сказала баба. В первый раз, как эти несчастные в город пришли, городские разбойники к ним так и пристали. Отступные требовали и обзывали, по-всякому. Окружили, со всех сторон, пихаться начали. А, сиротки, спаси господи, кружечку на землю поставили и, как начали подпрыгивать, как начали ручками махать и ножками дрыгать, так всем вымогателям враз носы расквасили. Главное никто еще ничего не понял, а все охальники уже кровушкой умылись. Ну, бедняжки еще поскакали маленько, ножки поподкидывали и на этом все. Разбежались нечестивцы малолетние. С тех пор, никто к сироткам не лезет. Помнят, как на выпасах, две недели хромали. Берите яблочки, господа хорошие. Или груши.
Итальянцы еще раз взглянули на четырех херувимов, кротких, как агнцы, покрутили недоверчиво головами, но купили у торговки шесть яблок. После этого отправились осматривать городские лавки. Итогами осмотра они остались довольны. В Шаффурте было все. Причем товары были качественные, а цены настолько умеренные, что прямо оптовые, при розничной торговле. Обойдя лавки, Кастро и Напителли осели в трактире у Фритца Толстого и теперь перешептываясь, думали думу и прислушивались к разговорам.
До посещения трактира, взволнованные итальянцы не подозревали, что жители славного города Шаффурта сами находятся в страшном волнении. Теперь, обрывками разговоров, до них дошло, что жители Шаффурта, тоже живые люди, что и им свойственны колебания и страхи. А, причиной к последним, стал выход каких-то толи упырей, то ли вурдалаков на свет божий. Мол, в Гильдии Алхимиков произошла утечка информации, что те появятся со стороны Вурзельстокена. Еще говорили о том, что неугомонные детишки, несмотря на холод и дождь, с утра дежурят за воротами, за полмили от Северного бастиона, в ожидании знаменательного события. Когда плотная пелена облаков над городом посветлела настолько, что зимний мрак отступил в самые неприступные закоулки, стайка юных глашатаев промчалась по улицам с пронзительными криками:
Идут! Низвергнутые в ад, идут! Уже к городу подходят! Адские арестанты! Батраки Вельзевула!
Итальянцы залпом осушили кружки и попросили еще пива.
У вас, что пришествие Антихриста? Спросил Кастро.
Успеем выпить, до Конца Света? Поинтересовался Напителли.
В это время, жена Фритца Толстого перехватила у двери в трактир расхристанного сорванца и потрясла его за шкирку.
Изуверы, чего говорят?
Ничего не говорят. Плачут! Просто слезами заходятся! Прошлогоднюю траву щиплют. Синичкам радуются.
Спаси и помилуй, Отец Небесный, от их слез. Не иначе какое злодеяние замыслили! Запричитала женщина.
Кастро и Напителли стали потихоньку духом падать.
Что посидела два месяца по легкой статье, так думаешь в пророки выбилась? Прикрикнул на жену трактирщик. В Шаффурте нелицензированные пророки под виселицей гниют! Подай вина господам корабелам. Испанского!
Пока Бертильда ходила за вином, итальянцы узнали, что полтора года назад, женщина отсидела три недели в башне, из-за произвола явившейся сегодня в город братии. Все они, в бытность разгула инквизиции, подались в приставы к комиссару и сильно перегнули палку, в своем рвении извести колдовскую ересь в городе. Проще говоря, дорвавшись до власти, все, завербованные в приставы, оборванцы, испытали головокружение от своих властных полномочий. Когда комиссара, брата Ульриха, стараниями господина бакалавра, Юргена Войтеховского, из города выставили, они оказались не у дел, в окружении враждебно настроенных соотечественников. Причем враждебность была такая, что всех предлагалось изощренно пытать и сжечь на костре, в назидание потомкам. Тем более у господина бакалавра были на руках расписки приставов, об их участии в черной мессе и отречении от святой католической церкви. Его светлость бургграф Конрад фон Шаффурт, даже уговорил супругу, прекрасную госпожу Женевьеву, на аутодафе. Хотя она на дух не переносила дыма костров и запаха жареной человеческой плоти.
Только благодаря заступничеству кузины господина Войтеховского, смертная казнь была заменена пожизненными исправительными работами. Правда, не всем. Одного пристава, самого зловредного, Ганса Одноглазого, все-таки казнили. Но чтобы дым не шел на замок, беспокоя супругу бургграфа, его колесовали и закопали еще свежего, под виселицей.
Подавая вино, Бертильда рассказала, что во время отсидки лишилась пальца на ноге. До пытки дело не дошло. Нет. Просто крысы трошки погрызли, когда сидела в колодках. Остальные пальцы ничего, только ногти слезли, а один загноился. Палач этот вонючий палец отрезал. Только не в виде наказания. Ни-ни! Просто палач по совместительству работает и лекарем. Еще бы! Каждую косточку, каждое сухожилие в теле человека знает досконально. Величайшим специалистом является по суставам.
Никто из завсегдатаев, к причитаниям Бертильды, не прислушивался. Все, кто мог, побежали поглядеть на событие. Да и сама она, подобрав юбки, кинулась в сторону Соборной площади.
А, итальянцам, от хозяина, стало известно, что, в свое время, все бывшие приставы инквизиции, были взяты на откуп у города и трудились черт знает где. В прямом смысле слова. Алхимики говорили, что в другом измерении. Но горожане сходились во мнении, что в аду. Все знали, что у господина городского советника, секретаря Гильдии Алхимиков, бакалавра искусств, Юргена Войтеховского в пределах ада есть хорошие связи. С самим Вельзевулом он на короткой ноге. А, про всякую мелкую нечисть и говорить не приходится. Вся нечисть, которая обитает в ближних пределах, у советника Войтеховского в услужении. Ему только глазом моргнуть и всякий, от черта до эльфа, ему служить готов. Гномы вон до сих пор, никуда не ушли. На гильдию работают. И бургграфу, заодно, замок перестраивают. Черти, ведьмы, русалки сгинули, а гномы остались. День и ночь, в три смены не покладая рук, трудятся.
Но по этому поводу никто в Шаффурте, теперь, не заморачивается. С тех пор как господин секретарь гильдии напустил на брата Ульриха настоящих ведьм и созданий дьявольского отродья, удивляться тут нечему. Одно слово алхимия! Она всякие чудеса творить способна.
Сейчас, через полтора года, прошедших после отъезда из Шаффурта комиссара Зальцбургского инквизитора, город вновь обрел прежнюю солидность и бюргерскую непоколебимость. Первые полгода жителей еще лихорадило от вездесущих деловитых гномов и проводимых гильдией алхимиков строительных работ. Но постепенно к новшествам привыкли, а когда заработал первый канализационный коллектор, даже прониклись к бородатым строителям дружеским расположением. Теперь если по улице идет гном, то с ним приветливо здороваются и раскланиваются. Как с достойным членом общества.
О кострах с ведьмами, полыхавших у Северных ворот, в течение почти трех месяцев стараются не вспоминать. А если и вспоминают, то с простодушной растерянностью. Ну, сожгли три дюжины баб, по ошибке. С кем не бывает? Так ведь одумались, спасибо господину бакалавру. Храни его бог, за то, что прогнал из умов затмение, заставил задуматься и взглянуть на колдовство, под другим углом зрения. Теперь ясно, что если бог дал попущение, для сословия ведьм и колдунов, то тому были причины. Жечь их, это как пускать деньги на ветер. А, использовать в хозяйстве не каждый додумается. Как гильдия алхимиков в городе образовалась, оказалось, что всякое колдовство можно поставить на службу общества. Вот, скажем электричество. Вещь непонятная разумению богобоязненного христианина. А, алхимики разобрались, и производительность труда в каменоломнях увеличилась прямо не передать словами. Площадь перед собором, за полгода замостили!