- Еще немного железа, и я свалюсь с ног, - пожаловалась она, ощупывая тяжелый меч, который ей пришлось пристегнуть к поясу.
- Забирайся в палатку, - посоветовал Хокмун. Там можно без опаски снять оружие и часть доспехов.
Д'Аверк печально смотрел, как Оладан и Хокмун разводят костер.
- Чем вы так расстроены? - спросил Хокмун, взглянув на него сквозь щели в маске. - Садитесь, скоро будем ужинать.
- Что-то мне не по себе, - пробормотал француз. - Я всегда чувствую опасность...
- Почему? Думаете, Барсуки заподозрили неладное?
- Нет... - д'Аверк окинул взглядом лагерь. Сгущались сумерки, и воины укладывались спать. На городских стенах рядами стояли войска, готовые сразиться с армией, которой никто, кроме народа Камарга, еще не смог дать отпор.
- Нет, - повторил д'Аверк, - но мне стало бы гораздо легче, если бы...
- Если бы что?
- Если бы вы позволили мне побродить по лагерю и послушать, что говорят солдаты...
- Думаете, это разумно? А если к нам подойдут воины Ордена Вепря? Как мы с ними объяснимся?
- Я не задержусь. А вы, как закончите стряпать, укройтесь в палатке.
Он повернулся и пошел прочь. Хокмун хотел было остановить его, но побоялся привлечь к себе внимание. Он проводил француза настороженным взглядом.
Внезапно у него за спиной раздался голос:
- Какая роскошная колбаса у вас, братья!
Хокмун повернулся и увидел Волка.
- Да, брат, - откликнулся Оладан. - Угощайся.
Он отрезал кусок колбасы и протянул солдату. Тот поднял маску и сразу опустил, сунув колбасу в рот.
- Спасибо, брат, - прожевав, сказал он. - А то у меня несколько дней крошки во рту не было. Командир наш - зверь, гнал нас от самого Прованса, как проклятых французов.
- От Прованса? - невольно переспросил Хокмун.
- Ага. Бывали там?
- Случалось раза два. Камарг уже наш?
- Почитай, что взяли. Командир говорит, он и двух недель не продержится. Его ведь некому защищать - офицеров не осталось, да и провиант на исходе. Хоть они и убили миллион наших своим чудо-оружием, теперь им крышка...
- А что слышно об их вожде, графе Брассе?
- Говорят, помер, или вот-вот помрет. А войска охвачены паникой. Когда мы туда вернемся, наверное, все уже будет кончено. Хорошо бы, верно? Знали бы вы, сколько месяцев я там проторчал... С самого начала этой распроклятой кампании. Ну, спасибо за колбасу, братья. Хорошей вам завтра драки!
Волк побрел прочь и вскоре исчез в сумраке, испещренном тысячами костров. Хокмун вздохнул и забрался в палатку.
- Ты слышала? - спросил он Иссольду.
- Да. - Девушка сняла шлем и наголенники и теперь расчесывала волосы. - Я верю, что отец жив.
Даже темнота не помешала Хокмуну увидеть слезы на ее глазах. Он обнял ее и сказал:
- Не бойся, Иссольда. Еще несколько дней, и мы будем с ним рядом...
- Если он доживет...
- Он ждет нас. Он доживет.
Спустя некоторое время Хокмун вышел из палатки. Оладан сидел у гаснущего костра, положив руки на колени.
- Д'Аверк что-то задерживается, - сказал горец.
- Да... - рассеянно произнес Хокмун, глядя на городские стены. - Не попал ли он в беду?
- Больше похоже на бегство... - Оладан умолк, увидев несколько фигур, появившихся из темноты.
Это были Вепри. Хокмун похолодел.
- Быстро в палатку! - приказал он, но было поздно - к нему обратился один из воинов. Ничего не разобрав в его ворчании и хрюканьи, но приняв эти звуки за приветствие, Хокмун кивнул и поднял руку. Голос воина зазвучал настойчивее. Хокмун повернулся и шагнул к палатке, но его остановила сильная рука.
Вепрь снова что-то произнес. Хокмун кашлянул, показывая на свое горло.
- Брат, я спросил, не выпьешь ли ты с нами вина. А ну, подними маску!
Хокмун знал, что ни один гранбретанец не вправе требовать этого от брата по Ордену - если только не заподозрил в нем чужого.