Никто не отозвался.
Поступим так, приговорил бургомистр, поднявшись. Троих, за которых слово замолвлено, на десять лет в рудники. Остальных повесить прямо здесь и сейчас!
Зрелище достойное и увлекательное. Поэтому добровольных помощников отыскалось немало. Пока мастерили виселицу с помостом, перед бургомистром выросли ещё два человека. Первый высокий худой старик в сером балахоне с капюшоном. Он и начал.
Господин бургомистр, я настоятель монастыря серых братьев, мы поклоняемся утренним и вечерним сумеркам. Прошу дозволения забрать троих, приговорённых к рудникам. Нам рабочие руки крайне нужны, в том числе и в каменоломнях. Сбежать они не смогут, следить будем строго, да и свои колдуны имеются.
Забирай, махнул рукой бургомистр и пояснил наёмникам. Это братство известно, народ работящий, в чём-то дурном не замечены. А у вас что? обратился он к стоящей перед ним женщине.
Той лет тридцать, холёное лицо с «аристократической бледностью», сложная причёска, черное длинное платье, нитка бус с блестящими черными камнями.
Я старшая жрица храма чёрного бога, требую передачи нам всех оставшихся преступников!
Зачем? изумился опешивший бургомистр. И о боге вашем ничего не слышал. Так же, как и о храме, где он расположен?
Это наше дело, пояснять ничего не собираюсь!
Так и идите к своему богу, не вмешивайтесь в мирские дела!
Женщина презрительно скривила губы, к голове бургомистра потянулась чёрная нить, которую Сергей тут же оборвал и отправил назад в голову колдуньи. Теперь удивилась она, поморщившись от боли. Повела взглядом по окружению бургомистра видать, не поняла, кто её остановил. Но тут присутствовали два сильных городских колдуна, мог кто-то из них подсуетиться. Испытывать судьбу не стала, резко развернулась и скрылась в толпе.
Надо бы разобраться с этим богом и его жрицами, обратился бургомистр к Редьяру, как-то уж слишком нагло себя ведут
Тот согласно кивнул. К этому времени и средство казни готово. Медлить не собирались, приговорили исполнили. Командир городской стражи, а звали его, оказывается, Евгаром, по уходу с рынка сообщил Кренсу, что лично с него «поляна» всему отряду за нынешние события и вечером он явится в ресторан при гостинице. Так что нынче же покинуть Ливанду не судьба. К тому же судьба ещё и заработок подбросила.
Встречавший их у входа в «Путник» Зелим сообщил, что часа два уже командира дожидается группа из трёх человек, желающих их нанять. Что за работа и обо всём, связанном с ней говорить не стали. Правильно, всё равно последнее слово за командиром.
Да, в вестибюле сидели трое мужчин в весьма запылённой одежде. Кренс отправил Зелима собрать отряд в его комнате, сам с Сергеем подошёл к посетителями. Поздоровались, представились, пригласили гостей для разговора к себе нечего чужим ушам слышать, о чём пойдёт речь. Мужчины несколько удивились тому, что командир разговаривает в присутствии всего отряда, но у всех свои обычаи: нужно чтобы бойцы слушали, пускай.
Стара история, как мир. Как Вселенная, где этих миров не счесть. Ни от времени, ни от «способа производства» не зависит эта частная история. В каменном веке, при развитом капитализме или сверхпродвинутой демократии найдутся люди, у которых есть, что отнять, как и те, кто отнять желает. Каменный топор, шкура мамонта, квартира, мануфактура, фабрика, кусок земли или целое «бесхозное» княжество слабо защищено, значит, надо прибрать к рукам. То же и людей касается: вот те же рабы есть возможность их взять, так почему не взять? Те же женщины В какие времена они не были товаром или объектом охоты? Что, династические браки или «мезальянсы» не торговля? Ладно.
Барон Гнедич отставной майор королевской армии, пятнадцать лет назад за особые заслуги получил баронский титул, пожизненный пенсион, поместье с деревенькой. Усадьба находится почти на середине пути от Ливанды до Тунера столицы Рабанта, и выбрано не случайно, поскольку Гнедич сам уроженец этой местности. Поместье принадлежало раньше какому-то королевскому сановнику, он практически тут и не бывал, а как проворовался, так и лишился всей недвижимости. Гнедичу всего-то тогда было чуть больше тридцати, имелся небольшой счёт в банке, конь, меч и кольчуга. Да привёз с собой двухлетнюю девочку дочь погибшего друга, которому обещал заботу о ребёнке. Отыскал её в Тунере, а мамаша успела уже замуж выскочить, и дочь для неё стала обузой. Няньку Лии, пожилую одинокую женщину, тоже взял с собой. Вот в том виде и явился к месту жительства. С деревенскими жителями, которых насчитывалось не больше трёхсот душ, никаких проблем не случилось остался он в памяти старожилов как хозяйственный человек. Что и стал подтверждать собственными руками и головой. Через малое время женился, взяв двадцатипятилетнюю сироту, также не чуравшуюся никаких работ. Управляющим всё время трудился один из местных, жил с семьёй в деревне, подобрал немногочисленную обслугу. Деревня жила не то чтобы излишне зажиточно, однако и не бедствовала. Давно распаханы и разрастались поля, у каждой семьи разнообразная скотина, пасеки. И себе хватало, и на подати, которые стали обеспечением хозяев, и оставалось кое-что для рынка ту же одежду или инвентарь надо ж на что-то покупать хоть в Тунере, хоть в Ливанде.
Жена Гнедича приняла маленькую Лию, как собственную дочь, и сама родила пятерых трёх парней и двух девочек. Спокойный сельский быт с нелёгким трудом, с маленькими радостями и горестями. У Лии обнаружился небольшой дар, и деревенский служитель церкви Плодородия занимался с ней, стараясь направить способности девочки на пользу деревенской жизни. Она могла уже помаленьку и животных лечить, и при небольших засухах помогала. В этом году достигала возраста совершеннолетия по местным меркам семнадцать лет ей на днях исполнялось.
Сложности появились пять лет тому, когда в наследство соседнего баронства по смерти отца вступил молодой Фалент. Молодой это сравнительно, было ему уже за сорок. Ходили недолгие слухи, что он вынужденно покинул столицу по причине вздорного, склочного и скандального нрава. Конкретней из-за нескольких дуэлей, которые Валент провёл не совсем честным путём, мягко говоря. Слухи-то завершились быстро кому тут интересно прошлое барона, других забот хватает. А вот то, что он начал «хулиганить» по окрестностям, подтверждало его ненормальность. Как бы не были удалены деревни и посёлки в разных баронствах, люди всё равно ведь общались. Не говоря уж о родне, а просто встретиться могли на рынках, в лесу, на дорогах. Вот и становилось известным, что Фалент то во время охот поля своих земледельцев вытопчет, то его невесть откуда набранные дружинники коров угонят, то к путникам с обозами пристанут, требуя «отступных». И без разницы ему, чей это народ. Больше доставалось тем, кто жил к востоку, в сторону столицы. Хозяйством, как говорили, вовсе не занимался, люди стали разбегаться куда глаза глядят. Границей же баронств Гнедича и Фалента служило небольшое, но топкое болото. Может, поэтому со старым бароном никаких конфликтов и недоразумений не случалось. Не было их и при молодом, кроме разве пары ограбленных селян, но на претензии ответ один: не мои люди хулиганят, за чужих не отвечаю.
Только год назад на ярмарке тут, в Ливанде, Фалент случайно увидел Лию. Как же такая красавица и не его? Нагло явился к Гнедичу и потребовал, именно потребовал, выдать Лию за него! Сам по себе факт оскорбительный, так Лия уж невестилась и глаз положила на старшего сводного брата Карена. Что оказалось взаимным. Ни сам Гнедич, ни его супруга совсем не возражали: кровь у детей разная, а оставить в доме такую хозяйку да колдунью это же удача! Так что хам барон получил заслуженный поворот от ворот. Но мыслей своих не оставил. Предупредил Гнедича, чтобы его люди в сторону столицы не совались, а как девчонке исполнится семнадцать, явится и силой заберёт. И это не пустая угроза: в дружину набирал всякие отбросы, и уж десятка три у него насчитывалось. А у Гнедича что? Сыновей он, конечно, учил с оружием обращаться, так получалось, что их всего-то четверо, считая самого барона. А селяне какие воины? С косами и вилами выйдут против арбалетов и мечей?