Передержка и пристройство. От обоих этих слов веет снисхождением. В них как будто заложен оттенок смысла: «Зверушки никому не нужны, но из милости давайте их приютим, временно у себя подержим и куда-нибудь пристроим». А СОВет в участь своих подопечных вкладывает в корне другой посыл. Животные приносят радость, и мы работаем над тем, чтобы ввести моду на традицию их заводить, поэтому получающие питомца должны считать это за престиж и честь, а не оказываемое ими одолжение. Процесс попадания питомцев в дом это, в моём понимании, взаимный поиск друг друга, а вовсе не навязывание животных людям.
Зоозащита. Существует в русском языке некая двусмысленность со сложными словами, оканчивающимися на -защитный. Правозащитный это защищающий права, а вот солнцезащитный, несмотря на точно такое же морфемное образование, это защищающий не солнце, а от солнца. И когда я ознакамливаюсь с некоторыми зоозащитными законопроектами и концепциями, у меня остаётся двойственное впечатление: собираются ли они защищать животных от злоупотреблений людей или интересы людей от животных без заботы о последних. Кроме того, слово вызывает ассоциации со стоящим за ним образом. А ряд зоозащитников сформировали такой имидж, с которым ассоциироваться не слишком бы хотелось. В связи с отсутствием другого ёмкого термина, обобщающего движения, занимающиеся благотворительной деятельностью в поддержку животных, я, конечно, вынуждена говорить о принадлежности моей организации к зоозащите, но всякий раз, когда мне приходится произносить или писать это слово, да ещё и применимо к СОВет, внутри меня недовольно морщится воображаемый котик.
Волонтёр, добровольчество. Здесь, видимо, сыграли роль мои личные ассоциации которые, впрочем, подозреваю, мало расходятся с узуальными. При слове «доброволец» в моей голове возникает образ либо дружинника из народного ополчения, либо пионера в красном галстуке, несущего сдавать металлолом. При слове «волонтёр» хотя я, как специалист по гражданскому обществу, прекрасно знаю, насколько разных возрастов и иных социальных параметров люди попадают под это определение мне представляются молодые люди с подчёркнуто оптимистичными улыбками в ярких футболках. А вот при уточнении «волонтёр-зоозащитник» пожилая кудрявая дамочка с энергичным голосом, выкрикивающим лозунги в поддержку кошек и собак. Я ничего не имею против всех этих людей, они хорошие. Но при чём здесь СОВет?.. Поэтому тех, кто причастен к нашей деятельности, я в зависимости от степени и характера их причастности обычно зову или членами Правления, или помощниками, или стажёрами.
Хозяин. На первый взгляд, безобидная и давно устоявшаяся традиция величать так человека, содержащего питомца (в связи с чем избегать в речи этого слова в соответствующих контекстах у меня получается хуже всего). Но почему-то, если мне радует слух, когда меня называют хозяйкой дома, меня коробит, когда меня называют хозяйкой моих котов. В словаре Ожегова мы найдём в толковании слова «хозяин» два основных посыла: владение чем-либо и распоряжение кем-то, кто находится в подчинении. Проецируя эти постулаты на животных, мы подспудно отказываем им в уважении. Если ставить акцент на второе значение, мы тем самим подчёркиваем свою власть над ними; если же на первое, то мы соглашаемся с законодательной несправедливостью, допущенной российским Гражданским кодексом, согласно которому животные приравниваются к имуществу (ч.1, ст.137). В ноябре 2016 года на зоофоруме ProZoo я выписала одну цитату из речи члена Общественной палаты Артёма Кирьянова про концепцию отказа от имущественного подхода к животным: «Животное не собственность, а субъект права с ограниченной дееспособностью, при котором хозяин опекун». В этом направлении, на мой взгляд, и следует развивать идеологию. Поэтому я не очень люблю называть себя хозяйкой Тихона и Пряника. Они мой коты, а я их человек, не более того.
1. От ожиданий к реальности
Пожалуй, подобную книгу, основанную во многом на личном опыте и на историях из жизни своей собственной организации, автор должен начать с того, чтобы представиться. И первое, что я в этом самопредставлении считаю нужным сообщить, это моё образование.
Дело в том, что сама я крайне не люблю, когда люди голословно провозглашают себя экспертами и позволяют себе издавать тексты, читать лекции и проводить тренинги по темам, о которых совершенно неясно, откуда они вообще имеют понимание. Например, сплошь и рядом встречаются коучи личностного роста, которые по диплому не психологи, как было бы логично от них ожидать, а экономисты. Не менее часто в нашем перевёрнутом с ног на голову мире подсовываются ещё более странные эталоны: люди, которые в принципе ничему толком не учились, кроме как (надеюсь, что хотя бы) школьным предметам, но решили учить других, потому что достигли «Успеха», измеряемого обычно количеством подписчиков в соцсетях и прибылью с рекламы. Проблема в том, что делиться они пытаются не самим «Успехом» (что было бы с их стороны мило и щедро, но нет, увы), а «Знаниями». Но сложно делиться тем, чего у тебя самого нет.
Да, я придерживаюсь консервативного подхода и уверена, что, как ни многое может дать нам в любом деле практика, основываться она должна на теории, чтобы человек получал всё же комплексное представление о сфере своей работы.
Итак, обосновать своё решение о создании этой книги по вышеназванному критерию мне не составит труда. В 2014 году я получила красный диплом магистра, защитив выпускную квалификационную работу на Кафедре экономики и управления в негосударственных некоммерческих организациях НИУ ВШЭ5. И моя дальнейшая деятельность в третьем секторе стала закономерным продолжением интереса к профильным университетским предметам. Во время учёбы нам часто давали в рамках семинарских занятий задания на моделирование, в которых так или иначе обыгрывался вопрос «Если бы вдруг вы открыли НКО, что за организация это была бы?». И, из раза в раз проигрывая гипотетическую ситуацию, я снова и снова «открывала» то, что в итоге и открыла клинику, в которой могли бы безбарьерно получать ветеринарную помощь нуждающиеся животные.
Казалось бы, всё сложилось чудо как гармонично: изучила со всех сторон теорию через год стала применять её на практике.
Но все вы наверняка не раз слышали тезис о том, что, погрузившись в реальную жизнь, человек понимает, что теперь пора забыть всё, чему его учили, и учиться заново уже не по учебникам и конспектам, а непосредственно в процессе работы.
И вот, при всём моём уважении к образованию, о котором я рассуждала выше, я вскоре начала подозревать, что меня ждёт нечто подобное.
Первым насторожившим меня «тревожным звоночком» стала реакция моей научной руководительницы, когда я поделилась с ней планом учредить СОВет. Она стала меня отговаривать! Она, два года учившая меня, как прекрасен мир благотворительных организаций, и, пожалуй, больше всех виновная, что в мою голову пришла подобная идея!..
Через некоторое время я догадалась, в чём подвох.
Рассказывая на лекциях вдохновляющие вещи о третьем секторе, нам забыли сказать, что
все инструменты фандрайзинга6 доступны только после первого года работы НКО, когда она уже «проявит себя», а вот каким чудом и на какие средства ей в течение этого самого первого года выживать и себя проявлять, сведений нет;
изучение законодательства об НКО и требований к подготовке учредительных документов никак при регистрации не поможет, потому что в Минюсте, особенно в территориальных его органах, ничего из этого не изучали, а значит вполне могут из раза в раз возвращать на доработку устав, заставляя править соответствующие ФЗ 77 пункты на противоречащие ему;