Павел сразу обратил внимание, что одет он был и впрямь как-то неподобающе. Ни прическа, ни холеное лицо, пусть даже с легкой щетиной не соответствовали его одежде. Белоснежная импортная сорочка с золотыми запонками на манжетах, слегка приспущенный галстук «боло» на шее, и мягкий темно-синий пиджак из кашемира и шелка, никак не соответствовали тренировочным брюкам с вытянутыми коленями и старомодным ботам «прощай молодость», на которые трудно было не обратить внимание. А когда на левом запястье, тускло блеснул, дорогущий «Ролекс» в платиновом корпусе, стало понятно, что человек либо случайно, может по пьяни, выпал из своей социальной среды, либо с ним случилась какая-то неприятная история.
Заметив оценивающий взгляд Павла, Юрий Петрович артистично развел руками.
Не обращайте внимания на мой внешний вид, молодой человек. Все это так банально и пошло, что не стоит даже об этом говорить.
Я могу вам чем-нибудь помочь? Вполне серьезно спросил Павел.
Не думаю. Впрочем, может чуть позже. Вяземский положил на колени салфетку, пододвинул блюдо и вооружившись вилкой принялся за ужин.
Павел тоже, налил себе рюмку водки, выпил, поковырялся в греческом салате. Что-то не давало ему покоя. Что-то незримо и даже магически притягивало его к человеку, сидящему напротив. Он положил вилку.
Вы так и не ответили мне, господин Вяземский, чем изволите заниматься?
А вы отгадайте. Ухмыльнулся тот, отхлебывая вино из бокала.
Вероятно, вы принадлежите к категории творческих людей. Я прав?
Смотря, что следует понимать под творчеством, молодой человек Внимательно и пристально взглянул на него Вяземский.
А он не глуп. Неужели я ошибся с его характеристикой. Но что мне так в нем знакомо? Что? С напряжением думал Павел.
Заиграла музыка. Павел обернулся к оркестру. Какой-то поддатый «дрищ» в узких клетчатых брюках, покачиваясь что-то кричал на ухо саксофонисту, держа в руках пятитысячную купюру. Тот что-то возражал, качал отрицательно головой, но потом все-таки забрал деньги, кивнул «дрищу» и сделал рукой жест ансамблю.
Павел почти не удивился, когда оркестр заиграл «Владимирский централ». Его поразило другое. Как он мог забыть? В детстве у них во дворе, очень талантливо и красиво пел эту песню под гитару кумир всей дворовой молодежи дядя Юра Горшков.
Теперь уже уверенный на все сто процентов, Павел повернулся к господину Вяземскому, элегантно поглощающему блюдо из перемороженных моллюсков и запивая их «Каберне», цинично спросил.
Песенка интересная, не находите?
Вы знаете, тюремный фольклор нисколько меня не интересует. Я сторонник несколько иных жанров в музыке. Он положил вилку, вытер губы белоснежной салфеткой, достал из внутреннего кармана пиджака золотой портсигар и вопросительно уставился на Павла.
Курите, курите. Разрешил тот. Я тоже, знаете ли, подвержен, как это принято сейчас говорить, вредным привычкам.
Павел сразу приметил, что в шикарном портсигаре господина Вяземского были обыкновенные сигареты «Прима» и это нисколько не умаляло статус курильщика, а наоборот, должно было придавать особый шарм и даже шик, подчеркивая его индивидуальность.
Чтобы отгадать ваш род занятия он тоже достал пачку сигарет, но это были «Мальборо» разрешите задать вам наводящий вопрос вы москвич?
Да. И не в первом поколении Усмехнулся Вяземский впрочем, как и вы сами. Диалект, манеры, их знаете ли, не скроешь.
Да, я полтора месяца назад приехал сюда. А вы?
Я здесь живу уже более трех лет.
Если не секрет, где вы проживали в Москве?
Вам, наверное, это ничего не скажет, но проживал я в районе 5-го тупика. Чтобы было понятно, это где улица Рудниковская.
Вы знаете, мне этот адрес очень даже знаком. У меня там комната в коммуналке, а вы, дядя Юра, наверняка хорошо помните как там, среди дворовой шпаны, пели именно эту вот песню и тогда вам тюремный фольклор, очень даже нравился.
Было видно, что господин Вяземский, никак не ожидая такого оборота, растерялся. Но надо отдать ему должное, поняв, что сидевший напротив него молодой человек, многое знает о нем, правда пока не известно сколько, выкрутился тоже артистично.
На то она и молодость, где все было по-другому. Так выходит мы с вами, Павел, не только земляки, но еще и соседи?
Да, дядя Юра, «пути Господни неисповедимы». Так что не корчи из себя «Великого князя в эмиграции», а давай лучше хлопнем водочки, чисто по-нашему. А потом ты честно и без прикрас расскажешь, что с тобой произошло и чем я могу соседу помочь.
Глава 4. Откровения авантюриста.
Долго уговаривать Юрия Петровича не пришлось. Наплевав на свой, им же придуманный аристократический выпендреж и теперь уже бессмысленное и напрасное позерство, он вяло махнул рукой.
Наливай водочки, Паша.
Другое дело. Не надоело, дядя Юра, «понты колотить»? Ведь возраст уже почтенный, пора и о душе подумать. Павел наполнил рюмки и знаком показал официанту, чтоб тот, принес еще.
А ты, Паша, случаем в тюрьме не сидел? Вяземский по привычке опасливо бросил взгляд на руки Павла. А то жаргон у тебя какой-то блатной?
Нет. рассмеялся Алексей Я, дядя Юра, сейчас здесь в Белоярске, работаю в одной газете, веду криминальную хронику. Вот, привыкаю к лексике.
Так ты, Паша, выходит журналист? А я ведь теперь тебя вспомнил. Ты в сером трехэтажном доме жил, с аркой. Верно? Маму я твою помню, а вот отца нет.
Не было у меня отца, дядя Юра, а мама давно умерла. Вот еще тетка, оказывается, была, да и та тоже умерла. Только я ее и не видел ни разу. Я сюда и приехал-то из-за наследства. Квартира мне от нее в Белоярске досталась, вот и все. А ты-то как здесь оказался? Вижу, все тем же промышляешь, старый ты ловелас? Рассмеялся Павел. Но что-то этот раз пошло не так?
Обычные житейские мелочи Махнул рукой дядя Юра и жестом профессионала заглотил рюмку водки. Хотя Он на секунду задумался. Ты можешь мне, Паша, помочь.
Тогда, господин Вяземский, рассказывайте. Язвительно усмехнулся Алексей, разливая по рюмкам только что принесенную официантом водку.
***
Покинуть Москву двадцать лет назад подтолкнула Юрия Петровича, как мы знаем, не романтика дальних дорог и не жажда новых впечатлений, а весьма банальная, прозаичная тяга к халяве, возведенная в способ существования.
Однако Юрий понимал, что с его уровнем обыкновенного совкового проходимца и брачного афериста, в Москве ему уже делать нечего. Возраст, знаете ли, да и как оказалось, образование тоже имеет значение. Здесь во всю уже работали утонченные, изящные художники своего дела, настоящие профессионалы, ворочающие миллионами. А занять в этом бизнесе нишу попроще, Вяземский расценил бы как признание своего полного и окончательного краха.
Где только не побывал Юрий Петрович за эти годы. Где его только не носило, как говорится, географию он учил не по учебникам
Так он оказался в Краснодарском крае, где прямо скажем, неплохо устроился, осел и начал даже подумывать, чтобы покончить с кочевой жизнью. Но произошел несчастный случай с его богатой возлюбленной и Юрий Петрович, погоревав положенный законом срок, получив доставшиеся ему по наследству денежные средства, укатил, теперь уже в Сибирь. Подальше от назойливых родственников усопшей, пытающихся в суде оспорить его долю в наследстве.
В Белоярске, Вяземский, изображал из себя, уже почти правдоподобно, убитого горем по безвременно ушедшей невесте состоятельного рантье. Впрочем, здесь и придумывать-то было нечего. Невеста была? Была. Умерла? Умерла. А то, что свое состояние и, кстати, немаленькое он получил в наследство от умершей невесты, то об этом и упоминать было не обязательно. В общем, он так сжился, с образом богатого вдовца, что даже уже и не хотел из него выходить. Но натура, есть натура и, кроме того, по его подсчетам тех денег, что удалось выманить у почившей в бозе невесты, едва ли хватило бы на ту жизнь, которая рисовалась в его воображении.