Так что пока им оставалось лишь одно – идти вперед, доверившись судьбе.
Агрон рассчитывал спуститься с гор к вечеру тринадцатого дня пути, чтобы заночевать в степи, где, чтобы развести костер, не нужно обдирать пятки и карабкаться по склонам, чтобы заломать несколько карликовых деревьев, которыми едва можно поддерживать слабый огонь на протяжении ночи. Да и дичи в горах было хоть и достаточно для того, чтобы не голодать, но все же меньше, чем в степи. Единственное преимущество гор перед равнинами было в пещерах. Зима постепенно вступала в свои права в Заповедных Землях. Все больше туч проносилось над головами путников, и некоторые из них проливались мелким моросящим дождем, первым предвестником зимних ливней. В горах можно было заночевать в пещерах. В степи пришлось бы спать под открытым небом, довольствуясь ненадежным прибежищем под кронами деревьев. А в сезон дождей понятие «надежное убежище» в степи просто не имело смысла. Агрон надеялся успеть добраться до эльфийских поселений раньше, чем над Заповедными Землями тяжелым покрывалом повиснут тучи, но, глядя на небо, все больше и больше сомневался, что они успеют.
Алекс разделял его опасения. Климат по ту сторону гор практически не отличался от привычного Агрону – в Запретных Землях около двух недель, на протяжении которых практически никто не высовывал носа на улицу, тоже выпадали из жизни. Поэтому, предчувствуя скорый приход дождей, оба, с одной стороны, хотели как можно скорее покинуть горы, чтобы не угодить под ливни, а с другой – опасались сезона дождей на равнине.
– Давай заночуем в горах, – предложил Алекс, в который раз бросая недовольный взгляд на небо. – А утром решим, что делать дальше. Но чует мое сердце, утром неба мы уже не увидим. А если все же прояснится – к обеду мы уже будем в степи…
Той ночью Агрон почти не спал. Постоянно просыпался от малейшего шороха и, только проснувшись, понимал, что даже шорох этот ему то ли приснился, то ли померещился.
Впервые в жизни Агрон, привыкший спать где и когда угодно, мучился бессонницей. Чего в ней было больше: опасений последней ночи (когда‑то давно это сказал ему отец: «Все самое страшное происходит в неподходящий момент, когда ты решишь, что все уже позади», и за свою жизнь он не раз убедился в правдивости этих слов) или страха перед неведомым? Проворочавшись с боку на бок, он решил что, пожалуй, все‑таки второго. Последние две недели они просто шли по горной тропе, с которой невозможно было свернуть. Все опасности этого пути были уже изведаны, и никаких сюрпризов ждать не приходилось.
Две недели спокойного, неторопливого путешествия, проходившего в разговорах друг с другом да с Библиотекарем. Две недели саднящей в душе грусти по погибшему другу (а что гордый, изрядно тщеславный и порядком своенравный огневик стал ему другом, Агрон понял лишь тогда, когда Кельт‑Адаса не стало), тоски, которой ни он, ни Алекс не делились, но при этом оба знали, что испытывают.
А теперь еще один этап путешествия подошел к концу. Если рассматривать этот двухнедельный поход через горы с точки зрения Библиотекаря, то пока их целью было выйти в Орочьи степи, будущее было кристально чисто и практически очевидно. Шанс, что что‑то случится в дороге, был ничтожно мал. «Слишком мало „если“, – сказал бы Библиотекарь.
Теперь же этих «если» становилось больше.
Агрон не знал, сильно ли изменились Заповедные Земли за его почти двухмесячное отсутствие, но интуиция подсказывала, что сильно. Тьма надвигалась с запада. Пока невидимая, не осязаемая, но реальная, и ее приближение наверняка ощущал не только предок всех драконов.
Утром оказалась, что «последняя» ночь в горах последней так и не стала. Солнца не было видно из‑за нависших над землей тяжелых черных туч, а вода низвергалась с неба не каплями, а сплошным потоком.