Аман Газизов
По ту сторону Алтайских гор
Пролог
Сашка по прозвищу Следопыт, парень лет двадцати двух на вид, поперхнулся, а затем закашлялся. Во рту пересохло. Солнце нещадно жарило, и всё тело взопрело. Щурясь, Сашка огляделся в поисках спасительной тени, но на участке стены, обороняемой его ротой, она вся без остатка растворилась в полуденных лучах. По примеру более умудренных товарищей, используя винтовку и подручные средства, он растянул шинель и тут же залез под этот неказистый шатёр. Следопыт, борясь с жаждой и сухостью, глотнул из солдатской фляжки воды. Она оказалась горячей да с привкусом железа. Ему немного полегчало, однако заурчал живот.
«Поскорее бы обед», подумалось ему.
Сразу вспомнилось, что в последнее время их кормят тухлой кониной и какой-то безвкусной бурдой с червивыми сухарями. Нагрянуло уныние. И немудрено: печально быть заложником проклятой страны, которая сначала показалась им всем обетованной землёй.
И ведь тут всё, как и обещал старец Амвросий: густые леса, изобиловавшие всяким зверьём, что не имеет страха перед человеком, чистейшие озёра да реки, где полно рыбы хоть её руками лови.
Правда, на пути быстро встретились истинные хозяева этих мест страшные и непримиримые дикари. Сашка как раз ненароком подумал о них и вдруг услышал жуткие завывания, исходящие со стороны леса. Звуки постепенно усиливались. Его сонливость как рукой сняло.
«Лёгок волк на помине», пришла ему на ум известная народная поговорка.
К бою! Огонь вести по готовности! Патроны беречь! прозвучал зычный голос командира.
Солдат поднялся, спешно занял позицию, положил ствол верной трёхлинейки поверх частокола и направил оружие в сторону стремительно приближающейся конной рати.
Сколько ж тут этих бестий! вполголоса удивился кто-то из обороняющихся.
Несмотря на молодой возраст, Александру уже не раз приходилось отражать кавалерийские атаки. Но те всадники мчались с шашками наголо. Здесь же вражеские воины на полном скаку стреляли из боевых луков и при этом умудрялись выполнять сложные манёвры, словно единый организм. В процессе дикари искусно меняли положение тела в седле, мешая прицельной стрельбе.
Сняв винтовку с предохранителя, юноша выбрал подходящую цель. Таковыми, по его мнению, были обладатели пышных бунчуков. Затаив дыхание и совместив мушку с прорезью прицела, он нажал на уже подведённый спусковой крючок. Грянул выстрел. Туземец, облачённый в чёрные чешуйчатые доспехи, с развевающимся на ветру конским хвостом белого цвета на шлеме, откинулся назад и в следующую секунду упал с коня, а затем покатился по земле, подобно тряпичной кукле.
Раздался сочный шлепок в участок стены недалеко от Сашкиной головы вонзилась стрела с белым оперением. Следопыту показалось, будто бы он загодя услышал шелест её полёта и каким-то уж очень обострившимся чутьём понял, куда она попадёт, а посему даже не дёрнулся.
Такое с ним время от времени происходило, пробивался наружу какой-то дар предчувствия.
Продолжалась оглушительная пальба, наперебой лупили винтовки. Длинными очередями строчил пулемёт Максим. И полетели с коней новые убитые. Несколько лошадей рухнули наземь, вздымая облака пыли.
Противник понёс ощутимые потери, началось отступление. Правда, даже развернув лошадей и уносясь прочь, лучники успевали напоследок сделать выстрел-другой в ответ.
«А что будет, когда патроны совсем закончатся? Их и так мало», нагрянули невесёлые мысли.
На стене началась перекличка.
Шемякин! Живой? Молодец! Так, Никаноров! Никаноров, чёрт тебя побери. Да где ты? слышался громкий бас.
Да тута я, последовал ответ.
Сам Никаноров продолжил разглядывать неприятельскую стрелу и приговаривать:
Сколько вижу их, всё дивлюсь. У нас с подобными в недавние времена ходили на крупного зверя в тайге староверы. Надо бы собрать все целые пригодятся.
Раненым поспешили оказать помощь. Те стонали, тужились и закатывали глаза, скрежетали зубами, когда их плоть разрезали санитары, аккуратно вынимая намертво застрявшие наконечники стрел.
А убитых, особо не церемонясь, снимали со стены, складывали в линию, разували, забирали у них все мало-мальски ценное, а затем накрывали им лица их же верхней одеждой, оставляя лежать до погребения.
Сашка подсобил со спусканием тела одного бедняги, а затем снова поднялся на стену и увидел бегущего к ней мальчугана.
Токарев! прокричал тонким голосом снизу мальчишка-посыльный.
Есть такой, ответил Следопыт, услышав свою фамилию. Однофамильцев на этом участке не было.
В штаб вызывают!
Сашка прошёл мимо лестницы, подошёл к высокой опоре помоста, затем обхватил толстый столб руками и ногами, а потом в два счета спустился вниз.
«Заодно мышцы размял», подумал он.
Пухлое тело беззаботного школяра, сына лавочника, за годы лишений и скитаний стало подтянутым. Правда, также обзавелось торчащими рёбрами. Цвет кожи уж совсем стал какой-то бледно-зеленоватый, нездоровый.
Штаб располагался недалеко, идти предстояло через скопище жилых землянок. Сашка постарался проскочить мимо них быстро, стараясь не глядеть по сторонам. В душах ему не хотелось снова видеть голодные и обреченные глаза истощенных женщин и детей, ведь от этого всегда щемило в груди и набегала тоска.
Токарев преодолел этот участок, ни на кого не наткнувшись, и остановился перевести дух у артиллерийской батареи. Рядом с ним оказалась трехдюймовая пушка, и он с каким-то благоговением погладил её ствол. Нравились ему эти орудия своей мощью и суровой красотой.
Только вот последний снаряд на неделе запустили. Толку нет теперь, с горечью констатировал вслух он.
В полуземлянке, служившей штабом их сводного отряда, приятно пахло давно позабытым запахом керосина. Под самым потолком висела круглая лампа, с наступлением сумерек светившая ярко-жёлтым мягким светом.
Сняв головной убор, Токарев первым делом стал истово креститься и класть поклоны перед образами в красном углу, а затем развернулся и машинально произнёс:
Здравия желаю, ваше благородие.
Оказалось, за штабным столом сидел не только знакомый ему атаман, но и два других мужчины. Оба буравили его цепкими взглядами, будто пытаясь вытянуть душу.
«Видимо, красный командир с комиссаром», предположил парень.
Вся эта троица была облачена в просторные рубахи, затянутые поверх портупеями с плечевыми лямками. У красноармейцев на обшлагах левых рукавов красовались непонятные знаки, а вот у атамана на выгоревшей ткани, там, где раньше золотом отливали погоны, сегодня темнели прямоугольные пятна.
Атаман, не поднимая головы от лежащей перед ним нарисованной от руки карты, торжественно произнёс:
Вот он, наш главный разведчик и следопыт! С виду дюже молодой и тощий, но на то не обращайте внимания.
Акцент командира на тощем телосложении скорее был сделан ради шутки попробуй найди среди попавших в этот дикий край упитанных и откормленных.
Мож, тебе чайку? теперь обратился он к Токареву.
Не откажусь, ответил Сашка и голодным взглядом оглядел стол. На нем стоял ещё дымящийся самовар, несколько кружек и небольшая ваза со слипшимися конфетами и баранками.
Организм Токарева отреагировал на эти угощения утробным урчанием и обильным выделением слюны.
Он сам вскоре занял место и, отхлебнув горячего чая из вмиг нагревшейся кружки, даже зажмурился от удовольствия:
«Чай-то настоящий! Не тот, что пьют на стене»
Атаман поводил пальцем по карандашным пометкам, посмотрел на разведчика и задумчиво почесал выскобленный до синевы подбородок.