Припарковал свой автомобиль у колодца, напротив снятой с петель калитки. Забираю пакет из машины. Пробираюсь к дому. Старую, ржавую калитку открываю, роняя ее на землю. Дверь в дом была на распашку. Из коридора дико несло испражнениями и рвотными массами. На полу пустые бутылки, остатки еды (видимо с давних посиделок местных обитателей), использованная контрацепция. Прохожу дальше в комнату. Зажигаю свет. Стоит столик, над ним лампа Ильича. На том деревянном столе прирос тухлый, заплесневелый огрызок огурца, на фоне двух консервных банок из-под кильки в томате, полностью набитых окурками. Стряхнув рукой объедки, я расположился сам. Выпиваю рюмку. Вторую. Третью. Время идет. Первая бутылка закончилась. Я полностью опьянел, так как после каждой третьей стопки, выкуривал сигарету. В голову полезли мысли о том, что нужно написать письмо, своё последнее письмо, которое подведет итоговую черту моей жизни. К великому сожалению, ручки и бумаги в доме не оказалось и прекратив поиски, я принялся дальше опустошать очередную бутылку. За окном было уже совсем темно. Все двери нараспашку. Прямо напротив меня стояла панцирная кровать, на душке которой одиноко висела двухметровая веревка, которую я гипнотизировал взглядом. Последняя выпитая стопка, выжатая из очередной бутылки, дала мне старт на свершение своей окончательной цели. Вдруг, откуда не возьмись в доме появился трупный запах, который охватил всю комнату. Только я закуриваю последнюю сигарету и беру веревку, как нечто, жутко холодное схватило меня за руку. Передо мной стоял человек, тень которого не отображалась от лампы.
Эх ты, внучок! Что же ты удумал?
Вытаращив глаза, меня так парализовало, что я не мог даже крикнуть от страха. А он продолжая смотреть мне в глаза, только гладил меня своей холодной, жилистой рукой, и говорил:
Присаживайся! Есть разговор!
Падающие лучи света проявили его образ. Напротив, меня сидел молодой мужчина, в рваной и запачканной кровью военной форме. Его грудь украшал орден Боевого Красного Знамени. Лицо было так же в крови и иссечено мелкими осколками. От такой картины у меня пропал дар речи.
Ты чего застыл? Садись, в ногах правды нет! одним жестом указал мне на стул.
Я присел и не отрывая от него пьяного взгляда, сквозь текущие изо рта слюни спросил:
А ты вообще кто такой? Что ты здесь делаешь?
С ухмылкой последовал ответ:
А я пришел за тобой, Матвей! Помнишь, как у Есенина или у Пушкина? Я твой чёрный человек
Откуда ты меня знаешь? Нееет ты очередной кошмар в моем сознании? пробормотал я, хлопая себя по щекам.
Напрасно, напрасно! Я никуда не исчезну!
Этот некто смотрел на меня довольно пристально, после чего полез в свой правый нагрудный карман и достал оттуда маленькую книжечку. На лицевой стороне её, еле-еле виднелись буквы, из которых можно было понять слово партбилет.
Развернув его партийный билет, я с горем пополам прочитал содержание. И чёрт побери, там было написано, что данный билет принадлежит Лёвкину Евгению Федоровичу. Остальное было не читаемо, из-за кровяных пятен и дыр от осколков.
Это после ранения, не обращай внимания! вдруг пояснил он.
С трясущимися руками, я положил билет на стол, и с дрожью в голосе спросил:
Ты ведь умер? Нет у меня галлюцинации я, наверное, перепил! дернувшись с места, я подскочил к выходу. Но он каким-то образом появился прямо передо мной, загородив собой дверной проём. Вытаращив глаза, и посмотрев на него вплотную, я воскликнул:
Как ты это сделал?
Мужчина взял меня за плечи, подвел к столу и усадил на стул.
Не надо! Сейчас ты должен меня выслушать! Так вот внучок, я по какому поводу пришел к тебе! Я смотрю ты свою жизнь совсем на дно спустил, да?
Да на какое попытался я перебить его, как тут же его кулак упал на стол.
Не перебивай меня! За своё поведение, и отношение к жизни ты будешь сурово наказан. Придется тебе понять, что такое жизнь, какова ее ценность, и как надо чтить память погибших, которые ради тебя дурака, головы сложили! Я покажу тебе жизнь иначе! медленно выговаривал он каждое слово.
Ты ради чего приехал в наш дом? Что бы покончить с собой?
А ты догадливый тихо пробормотал я дрожащим голосом.
Потому что мне всё известно, и очень неприятно иметь такого правнука как ты!
Какого еще правнука? Что ты мать твою такое несешь? возмутился я.
Хм! Сейчас узнаешь! тихо сказал он, и правая рука его медленно опускалась к свисающей кобуре, где находился пистолет.
От испуга я резко вскочил, и перевернув на него стол, выбежал к выходу. С веревкой в руке я вылетел на улицу и спотыкаясь о разбросанные доски и кирпичи устремился к дальнему перекошенному сараю. В сарае том, были гнилые полы, обшарпанные стены, а вверху от одного угла до другого располагалась балка. Впопыхах, оглядываясь по сторонам я перекинул через эту балку веревку, смастерил удавку и дабы не видеть этого всего сумасшествия, решил свести счеты с жизнью. Полы в погребе были прогнившие и это было мне на руку. Я встал на груду досок, которые были под ногами и устремив свой взгляд на выход со слезами сорвался вниз. Тонкая веревка быстро пережимала мне дыхательное горло. Меня охватила судорога по всему телу.
Балка, на которую я приспособил наскоро веревку, не выдержала такого натиска и рухнула вместе со мной в глубокий двухметровый погреб.
Я упал на самое дно и сверху на меня обрушилась вся конструкция. Последнее что было это страшный гул в голове и неимоверная боль, от которых я на мгновение потерял сознание.
«Лишившись памяти лишишься всего!»
Очнулся я оттого, что в чувства меня привел некий мальчик, который обрабатывал йодом мою голову. Лежал я на чистой постели, почему-то голым. На голове моей уже оказалась бинтовая повязка, которую ловко замотал этот мальчик. Слегка прищуриваясь и постанывая от боли, я пытался понять окружающую обстановку.
Тихо тихо, дядь! промолвил вдруг он, глядя меня по голове, вам нельзя вставать!
Где я? Кто ты? сквозь зубы произнес я.
Этот довольно юный паренек, с русыми волосами, одетый в какую-то старую одежду, двоился в моих глазах.
Я, Вовка! А вы дядь, кто такой будете?
Гм я я не помню! ответил я, продолжая морщить лицо от боли, как я тут оказался?
Вовка улыбнулся:
Не знаю! Вы лежали в нашем сарае, с разбитой головой!
В каком это вашем сарае? в недоумении ответил я.
Хех, вы чего с дуба рухнули? засмеялся он, мы с отцом вытащили вас из нашего погреба. Там крови было море!
Я ничего не помню Где я? настойчиво повторял я.
Село Тепловка это вам о чем-то говорит?
Нет
Вдруг надо мной склонились еще два незнакомых человека, которые изучающе рассматривали меня. Один из них в советской военной форме, без погон. Это был статный, красивый, молодой мужчина, с черными артиллерийскими петлицами в ранге старшего лейтенанта. Другой мужчина по старше, который стоял рядом с офицером и шумно отхлебывал из своей кружки чай.
Ух ты! Смотрите-ка, пришел в себя! воскликнул он, продолжая хлебать чай.
Здравствуйте! поприветствовал я, кивнув головой.
И тебе не хворать! ответил мужчина и в голосе его изменилась интонация, ты как у нас в сарайке-то оказался? Да еще и без портков?
Я ничего не помню! Кто вы такие?
Я бы тоже хотел это знать, кто вы такие и что вы делаете в нашем доме? добавил офицер.
Мне нечего вам рассказать тяжко протянул я, после чего добавил, как хоть вас зовут всех?
Мужчина, протягивая мне руку, сказал:
Лёвкин Федор Матвеевич! Это мой старший сын Евгений! А вас-то как величать?
Я не знаю своего имени!
Вот те раз! Вот так история! Свалился голый парень к нам в погребицу, без документов, имени, фамилии и прошлого! удивился офицер, почесывая свой затылок, дело табак отец!