Когда Ян проснулся, Стив стоял над ним. Слегка сдвинув одеяло, он осторожно тряс фламандца за руку.
Вставайте, герр, повторял он, на работу пора.
Он протянул ему какую-то одежду, дал воды умыться. Одеваясь, Ян следил за ним. Стив выглядел ухоженно, опрятно. Когда они отправились вместе на кладбище, фламандец окинул быстрым взглядом склеп его нутро выглядело точно так же, как накануне: старая мешковина в углу, кирки и лопаты на видном месте, откуда их легко было взять утром, куда было несложно вернуть вечером, чтобы следующим утром опять забрать.
Никаких следов ночного похода не осталось, и все же на полу валялись, забытые, несколько цветочных бутонов.
В то утро им пришлось много работать выкопать три новые могилы. Пока лопаты скребли землю, выбрасывая суглинистые комья, и постепенно углублялись, Ян Олислагерс думал. Он прокрутил в голове свои воспоминания с того момента, как вернулся домой вчера вечером, но едва ли нашел что-нибудь весомое. Стив хотел напоить его, ясное дело, ради какой-то особой цели, чтобы фламандец крепко спал и не заметил, что происходит ночью.
А что, собственно, там происходило? Стив вышел, через некоторое время вернулся с кем-то или в том же гордом одиночестве? Ян слышал шаги, но не смог бы поклясться, что людей было несколько. И эти несколько брошенных неразборчивых слов с длинными паузами между ними лишь раз Ян смог уверенно определить голос Стива. Да не факт, что там были какие-то ночные гости Стив нередко заговаривал сам собой, когда рядом никого не было, как раз в такой манере едва разборчиво, чуть громче шепота, слабым движением губ поддерживая на плаву некую мрачную мысль.
Но к чему тогда секретность? Нет, в ту ночь его все-таки навещал кто-то, и сей факт этот угрюмый парень всячески стремился скрыть. Возможно, именно поэтому он хотел так сильно остаться здесь, в землях египетских, ради ночного гостя склепа!
Как странно это звучало «ночной гость склепа»! Ян Олислагерс, впрочем, только улыбнулся своей мысли. Ничего ужасного или потустороннего не стояло за этими словами. Трупы всегда укладывали в маленькой часовне на другом конце кладбища, и лишь в очень редких случаях покойных жертв самоубийств или особо кровавых расправ справляли в склеп. За все время пребывания Яна здесь в склеп один-единственный раз принесли труп повесившегося старика в два часа пополудни. По сути, помещение использовалось сугубо как пустая комната кого-то и покоробит, наверное, но привыкнуть можно: комната есть комната.
Ян Олислагерс обдумал все, что он знал о Стиве. Он никогда не видел, чтобы тот разговаривал с незнакомыми людьми. Он мог посмотреть на кого-то, кому-нибудь даже по случаю улыбнуться, но и только. Время от времени он говорил со старым могильщиком и с другими помощниками, но только когда это было абсолютно необходимо для его работы. Работа, работа только с Яном наедине Стив время от времени говорил о других вещах.
Тем не менее сомневаться не приходилось фламандец был не единственный друг Стива. Был и еще один, и приходил он лишь изредка, потаенными путями.
И сильнее, чем когда-либо, Яна Олислагерса охватило горячее желание узнать, что за человек смог наложить столь сильный отпечаток на нехитрую душу гробокопателя из методистской семьи.
Его разговоры со Стивом свелись к минимуму, но жажда истины, чьи коготки крепко угнездились в Яновой душе, никуда не делась. Дни он посвящал бездумно работе, действуя почти как лунатик, а ночами лежал без сна в своей постели, одержимый одной лишь мыслью нужно узнать обо всем! И эта мука усиливалась с каждым часом чужая тайна все никак не давала покоя.
Однажды, в разгар раскопок, Стив воткнул лопату в землю и вдруг спросил:
Что вас гложет, герр?
На это Ян Олислагерс сказал:
Отвечу без обиняков то же, что и тебя, Стив!
Тот не ответил. Постояв неподвижно какое-то время, он вдруг исторг сдавленный стон из своей груди. Но ни слова, ни малейшего словечка не сошло с его уст.
Однажды вечером, когда Стив готовил ужин, фламандец поднял чемодан на кровать. Он открыл его, порылся внутри и достал свой бритвенный набор. Футляр был красивый, с позолотой. Зачем ему теперь такая вещица?..
Стив! окликнул друга Ян. Поди сюда!
Он сунул подарок ему в руку.
Возьми, тебе нужнее. Ты каждый день бреешься, а твое лезвие старое и тупое.
Не надо! Не надо! заикаясь, пробормотал Стив, но Олислагерс настаивал:
Бери. Разве ты не раздобыл мне одежду? Разве я не твой друг?
Стив не поблагодарил его. Они молча поели, молча же легли спать. Но на следующее утро фламандец увидел со своей кровати, как Стив открыл бритвенный набор, взял новое лезвие и с комфортом побрился, выскоблив все до волосинки.
Подай мне чемодан! велел ему Олислагерс, после чего достал оттуда коробочку с пудрой и помазок. Вот, забыл отдать. Это идет в комплекте.
В те дни им приходилось много работать людей все еще вербовали в солдаты, и казалось, что умирает больше, чем обычно. Ян и Стив вышли на смену пораньше, зарыли уже подготовленные могилы, вырыли новые ямы, подготовили полагающиеся в них гробы к проведению краткой заупокойной церемонии. Они закончили поздно; обратили внимание на имена тех, кого захоронили накануне, повторили их вечером за ужином как показатель проделанной работы и снова выбросили из ума.
Орландо Сгамби, пятьдесят восемь лет. Ян Серба, двадцать два года. Теренс Ковач, шестьдесят лет, перечислил Ян Олислагерс.
Стив кивнул и присовокупил:
Анка Савич, девятнадцать лет. Алессандро Вентурини, семьдесят восемь лет. Осип Си да-да, одиннадцать их сегодня было, одиннадцать. Он налил себе чай.
Фламандец всеми своими костями ощущал проделанную работу. Последние недели он почти не спал, и теперь валился с ног от усталости.
Может, пойдем посидим на нашей скамейке? предложил Стив.
Я пойду спать, отказался Олислагерс.
Хорошо, сказал Стив. Тогда я тоже.
Они разделись. Олислагерс наблюдал, как его компаньон хлопочет по хозяйству чистит одежду, полирует ботинки. Затем он тоже лег; Ян услышал его тихое дыхание, а затем, как всегда, тихий шепот во сне.
Вскоре он сам крепко заснул.
Посреди ночи что-то разбудило его. Прислушавшись, Олислагерс потер усталые сонные глаза. Кто-то рядом с ним разговаривал. Он прислушался нет, звук доносился не с кровати Стива. Тишина, пауза, и вдруг два-три коротких слова где-то невдалеке от их склепа. И говорил определенно Стив
Олислагерс сорвал с себя одеяло, вытянул ноги и уселся на краю кровати. Рядом с ним послышались шаги шаркающие, волочащиеся. А затем еще одно громко изреченное слово голосом Стива но что он сказал?
Затем дверь в склеп открылась Ян услышал шаги снаружи. Он мгновенно вскочил, подбежал к окну и распахнул его. Там он увидел Стива, бредущего сквозь летнюю ночь; могильщик нес в руках что-то тяжелое, завернутое в белое полотно. Человеческая фигура и совершенно точно женская! Ян Олислагерс сразу приметил это.
Анка Савич, пробормотал он. Девятнадцать лет.
Плотно закрыв окно, Ян почувствовал, как ночная прохлада омыла его тело, и, стуча зубами, задрожал. Он прислушался шаги Стива вернулись. Входить он не стал поступь раз за разом огибала склеп. Вдруг скрипнула ручка старого насоса, вода громко ударилась о дно ведра. Что-то терли, скребли, полоскали. И снова шаги. Дверь в склеп открылась и закрылась. Три шага и отворилась дверь в их пристройку.
Ян не видел Стива, ничего не мог разглядеть в темноте.
Анка Савич, прошептал он. Где она?
И из темноты кто-то ответил ему:
Дома.
Ян прекрасно все понял. Дом это здесь, а не на погосте. Дом это
Не говоря более ничего, Ян лег в постель, зарылся головой в подушки, натянул до ушей одеяло. В висках у него стучало, губы дрожали. Он стиснул зубы. Спать, спать, спать!