Ступайте за мной, сказал я, но, прежде чем последовать в указанном направлении, она подошла к такси и что-то сказала водителю.
Пока я варил кофе, Мина задавала дежурные вопросы: как кормить? каков размер взрослого кота? какой у кёрла характер? а я предлагал ей варианты имени для животинки.
Правильно подобранное имя очень важно, поучал я. Это позволит котенку развиваться.
Женщина подошла к камину и стала рассматривать фотографию сорокалетней давности, на которой были изображены моя бывшая жена и брат Гил, сидящие рука об руку. На каминной полке лежал мой чемпионский пояс. Мина осторожно прикоснулась к нему, затем еще раз. Помолчав, спросила, готов ли кофе. Когда я вернулся из кухни, она сидела, положив подушку на колени, чтобы обороняться от кошек. Три из них с интересом посматривали на нее, притаившись под подлокотником. Я поставил чашки с «фолджерсом» на стол так, чтобы их не свернули кошки, привычка, однако.
Здорово, что вы решили приобрести котенка для вашей дочери, сказал я. Но вы, судя по всему, совсем не любите кошек.
Когда-то я их любила, отозвалась женщина. Но, мистер Крилл, я должна сказать вам правду.
Правду о чем? спросил я, подыгрывая ей.
Я приехала к вам не за котенком.
Так, минуточку. Я встал и скрестил руки на груди. Тогда скажите, зачем?
Вы ведь Терри Крилл, да? Энджел Хейр?
Она сунула руку в карман и достала черно-белый флаерс. Его края от старости замахрились, словно афишку погрызло само Время. У меня было чувство, что я заглянул внутрь застывшего янтаря. Большой Олимпийский зал, что в центре Лос-Анджелеса, 1979 год. Буян Родди Пайпер и Плейбой Бадди Роуз главные бойцы того вечера. Под их фотографиями более убористым шрифтом указывались (без фото) поединки таких ребят, как Молния Паттерсон и Монгольский Топтун. И уже ниже было напечатано таким мелким шрифтом, что мне пришлось поднести флаерс к лампочке: Броубитер и его менеджер Терри Энджел Хейр Крилл».
Я взмахнул своими собранными в хвост волосами, совсем как раздраженная кошка. Кстати, не перекрасить ли мне шевелюру снова в белый цвет?
Что вы имеете в виду? удивился я. Я, по-вашему, еще гожусь для этого?
Прошло ужасно много времени с того дня, как меня навещал последний фанат. Правда, эта женщина не была похожа на поклонницу на ней не было футболки с какой-нибудь моей крылатой фразой. Но все же я был польщен тем, что она узнала меня, и уже искал глазами ручку поприличнее, чтобы подарить ей автограф, и тут понял, что глубоко заблуждаюсь.
Броубитер, сказала она.
Только сейчас я заметил на ее пальце обручальное кольцо.
Вы ведь были его менеджером, да? А как его звали по-настоящему? Его имя?
Во многих отношениях я не такой уж приверженец старых традиций, но в одном остался тверд: я свято соблюдаю принцип «кейфеб», призванный поддерживать иллюзию реальности боя в профессиональном рестлинге. Сейчас многие разоблачают этот бизнес, но дело в том, что с десяток моих товарищей лишились жизни, отстаивая эту иллюзию, и из-за них я не мог просто так раскрыть секреты индустрии первой встречной дамочке, которой вдруг приспичило стать детективом.
Броубитер, сказал я, был тем, кем он был, как на ринге, так и вне его, мерзким, отвратительным типом, наихудшим из всех иностранных монстров, с кем я работал.
Нетронутая чашка кофе все еще стояла посреди стола.
У меня есть молоко для кошек. Если не любите черный кофе, могу принести.
Нет, ответила женщина, забирая афишку и пряча ее в карман пальто. У меня на родине кофе пьют малыми порциями. И только черный и крепкий.
Ее акцент я определил неправильно. Откуда она родом, я понял, как только она спросила меня про Броубитера. Но что было еще важнее, я понял, с какой целью она приехала ко мне.
Вы заплатили таксисту за ожидание? спросил я.
Она кивнула и вышла, а когда вернулась, наконец сняла пальто и сказала:
Он переехал в мой город совсем мальчишкой. Мы росли вместе.
Я хотел было ответить, что мы тоже росли вместе, но побоялся, что она подумает, будто я высмеиваю ее английский. Хотя это была сущая правда Броу и я действительно вместе росли, пусть он и был наполовину младше меня. Я был одним, когда мы познакомились, и стал совсем другим, когда наши пути разошлись.
Вы из СССР? спросил я ее.
Да. Из Армении.
В углу дивана Фудзи, самая старая моя кошка, поймала маленького черного кёрла и стала вылизывать ему ушки. Мина заметила это и улыбнулась. На ней был свитер, и она все время теребила воротник. Скорее всего, она одного возраста с Броубитером, то есть лет тридцати двух. У нее было светлое лицо, нос ну в чистом виде конфета «Херши Кисс», и огромные глаза с густыми ресницами. Я мог бы влюбиться в нее, будь я молодым русским эмигрантом, а не старым американским балаганщиком.
Вы с ним поддерживаете связь? спросил я как можно небрежнее.
Нет, последний раз я разговаривала с ним в восемьдесят третьем. Может, вы знаете, где он сейчас.
Но дело-то было в том, что последний раз я видел Броу гораздо раньше. О чем и сообщил Мине, рассказав, как мы колесили с ним два года по дорогам Америки, а в восьмидесятом, когда мы остановились в каком-то городке неподалеку от Гринсборо, Северная Каролина, он взял и исчез. Я не стал выкладывать ей полностью эту историю я вообще никому об этом не говорил.
Мина оглядывала мою гостиную. Вдоль одной из стен стояли обтянутые ковролином кошачьи домики. Дубовые полки пестрели корешками грампластинок, принадлежавших моему брату.
Я пересел на другой конец дивана.
Вы женаты? вдруг спросила Мина. Дети есть?
Был женат ответил я, но не официально, скажем так.
Из-за того, что вы всегда были в разъездах?
Ну да. И кроме того, рестлинг это довольно трудный бизнес.
Он как-то сказал мне, что собирается вернуться в дело и работать с вами. Я подумала, что он может быть здесь
Он действительно так сказал? В восемьдесят третьем? Что снова хочет работать со мной?
Ну, он говорил о нескольких возможностях для него.
А, значит, он явно не меня имел в виду. Слушайте, а почему бы вам и в самом деле не взять его? В смысле котенка?
А вы знали человека по имени Рубен?
Честно говоря, я ни разу даже не слышал подобного имени.
Как вы сказали?
Рубен. Он был нашим другом еще в Армении.
Знаете, тут уж я ничем не смогу вам помочь. Разве что продать вам котенка. Я же говорил, что не стоит ехать в такую даль, но, боюсь, котенок единственное, что я могу вам предложить.
Хотя я поставил чашку с кофе далеко от края, Мина все же дотянулась до нее. И хоть я сидел теперь в дальнем углу дивана, она дотянулась и до меня, а дотянувшись, положила свою руку на мою.
Я знаю всю его жизнь, сказала она, за исключением того времени, когда он работал с вами в Штатах, и нынешнего периода. Мне думается, что если понять одну половину явления, то можно понять и вторую. Я одна половина, вы другая. И тогда вместе мы сможем его найти.
Встав с дивана, я отошел к камину.
Все это очень больно, сказал я. Знаете, не могу припомнить ничего такого, что было бы вам интересно. И не могу сказать вам ничего, что вы бы хотели услышать.
Мина накинула пальто, подошла ко мне и протянула на прощание руку. Еще раз махнув мне, она наклонилась за котенком.
Ну что ж, сказала она. Какое же имя дать ему?
Мне показалось, что она прокрутила в уме все возможные места нынешнего пребывания нашего общего друга. Его или кого-нибудь еще.
Дайте ему значительное имя, произнес я. Настоящее.
И я назвал ей это имя имя, которое я не произносил уже лет десять. Имя, принадлежавшее Броубитеру, человеку, скрывавшемуся под маской борца.
Назовите его Аво. Созвучно с «браво».
«Быть может, подумалось мне в тот момент, это имя поможет установить между нами связь, сплести нас окончательно» Но Мина лишь наклонила голову набок и спросила: