Г8 единственная квартира с двумя жильцами. Дагмар уже проснулась к их приходу. Сукди будит Веру, спящую на второй кровати. «Доброе утро, Дагмар, здоровается Нина. Хорошо спалось?» Та уставилась на нее красными слезящимися глазами. На стене рядом с кроватью висят акварели и карандашные рисунки, на которых изображена молодая и красивая Дагмар. Когда Нина приближается к ней, она с предвкушением ухмыляется. Из-под одеяла высовывается рука, запачканная фекалиями. Дагмар машет рукой и улыбается беззубым ртом. «Не надо, Дагмар! предостерегающе кричит Вера со своей кровати. Потом оборачивается и смущенно смотрит на Сукди: Не сердитесь на нее. Она не со зла».
Через некоторое время Нина варит кашу на кухне, а Сукди делает бутерброды. Они ставят на подносы чашки с кофе, поильники и глубокие тарелки с широкими бортиками. Рядом кладут удобные ложки.
После завтрака некоторые жильцы идут в комнату отдыха смотреть телевизор. Нина берет с полки DVD-диск со старой комедией и ставит его. Дагмар уже клюет носом в своем кресле-коляске, а Петрус таращится на бестолковую горничную на экране. «Ах ты шлюха! кричит он. Потаскуха!» Вера нетерпеливо шикает на него. Дагмар мирно похрапывает.
Юэль
Мама без движения сидит в зеленом пластиковом кресле перед домом. Медленно жует бутерброд, который сделал Юэль. Ничего другого она теперь не ест. Нет аппетита, она больше не чувствует вкусов. Самому Юэлю сегодня кусок в горло не лезет.
Мамины волосы все еще влажные. Юэль заколол их с двух сторон. Отросшая седина никуда не делась. Мама так разозлилась из-за того, что пришлось принимать душ, что он не решился красить ей волосы, краска, скорее всего, попала бы ей на лицо, на стены и мебель в общем, куда угодно, только не на волосы. Мало того, потом Юэлю пришлось бы снова отправить маму в душ, чтобы смыть краску. Когда мама злится, она становится на удивление сильной. Но теперь ее плечи съежились. Взгляд абсолютно пустой.
Юэль делает глоток растворимого кофе. Прислоняется головой к стене из этернитовых панелей и закрывает глаза. Уже жарко. В дикорастущих кустарниках шелестит легкий бриз. Родители сажали их, чтобы скрыться от посторонних глаз, но теперь здесь почти никто не проезжает. Многие дома чуть дальше в лесу опустели. Соседи, жившие здесь, когда Юэль был ребенком, умерли один за другим. Скоро и в этом доме никого не останется. Через четыре дня приедет риелтор.
Кто вообще остался в этих краях? Видел ли Юэля в супермаркете или на автозаправке какой-нибудь бывший одноклассник, пошли ли слухи о том, что он вернулся? Тот самый Юэль, который думал, что что-то из себя представляет. Он снова открывает глаза. Допивает кофе. Ставит чашку на шаткий столик. Клетчатая клеенка покрыта застарелыми пятнами от кофе и чашек.
Мама перестала жевать. Остаток бутерброда лежит на тарелке. Сыр уже плавится на солнце.
Не хочешь есть? спрашивает Юэль.
Мама мотает головой.
У Юэля нет сил на уговоры. Он показывает на таблетки, которые приготовил для нее:
Прими их.
Нет. Понятия не имею, что ты в меня запихиваешь.
Это для сердца, поясняет Юэль.
С сердцем у меня все в порядке, заявляет мама и сжимает губы.
Упрямая старуха. Просто прими эти чертовы таблетки. Ты что, не понимаешь, что я хочу помочь?
Но произнести это вслух он не может. Поэтому закуривает. Старается не замечать узел в животе, который затягивается все сильнее.
Нина
Утреннее собрание близится к концу, когда завотделением Элисабет рассказывает о новом клиенте, который сегодня въедет в квартиру Г6.
Моника Эдлунд, сообщает она. Семьдесят два года. Из Люккереда.
Нина поднимает глаза. Ее словно ударило током, но никто за столом этого не замечает.
Периодическая спутанность сознания после инфаркта, зачитывает Элисабет сведения из папки. Потеряла сознание в аптеке в Кунгэльве, ну, можно сказать, что хоть в чем-то ей повезло
Нина снова смотрит в стол. Чувствует, как из подмышки ползет капля пота. Нина осознает, что сквозь стеклянный потолок в общем зале «Сосен» жарит солнце. Такое ощущение, что сидишь в теплице.
остановка сердца, но была реанимирована в результате дефибриляции в машине «Скорой помощи»
Капля пота холодеет, течет по Нининой талии.
коронарная ангиопластика и стентирование После реабилитации почти полгода ее посещал соцработник, базовую медицинскую помощь оказывала участковая медсестра. Несколько раз ее забирала полиция, когда она уходила из дому и блуждала по округе, поэтому нужны датчики движения. Несколько раз падала с кровати, поэтому я получила разрешение на установку защитных бортиков.
Элисабет говорит рублеными фразами. Равнодушными. Бесчувственными. Да и откуда взяться другим? Для нее Моника Эдлунд всего лишь очередное имя. А после этого собрания не будет и имени его. Превратится просто в Г6 коротко и ясно.
Что касается препаратов, то лечение стандартное, продолжает Элисабет. Тромбил, аторвастатин, метопролол, рамиприл, брилик. Галоперидол от тревожности при необходимости и имован на ночь.
Галоперидол. Если Монике нужны лекарства от паранойи и психотических расстройств, дело плохо. Значит, деменция это то, что ее пугает. Возможно, вызывает агрессию.
Кто ее привезет? спрашивает Нина.
Ее сын Юэль, который жил с ней последнее время.
Юэль. Он вернулся?
Из подмышки снова текут капли пота, пока Нина пытается представить себе Юэля сегодня. Несколько раз она искала что-нибудь о нем в Интернете, но его нет в социальных сетях. Удалось найти лишь несколько фотографий. У Юэля темные волосы, он чересчур худой, черты лица слишком угловатые. Он никогда не улыбается. Последней фотографии больше семи лет.
Сложно представить себе взрослого Юэля. Как и то, что он вообще продолжал существовать после того утра, когда уехал из Скредсбю на только что купленной подержанной машине.
Известно, во сколько они приедут? спрашивает Нина, и ей удается справиться с волнением в голосе, теперь он звучит нормально.
После обеда, отвечает Элисабет. Ты его знаешь? Вы же почти ровесники?
Знает ли она Юэля? И что на это ответить? Чтобы кто-то вроде Элисабет все понял? И кто бы поверил в то, что она, Нина, когда-то была такой, какой она была только с Юэлем? Ей и самой в это не верится.
Мы учились в одном классе, говорит она.
Элисабет больше не задает вопросов. Она уже потеряла интерес к этому разговору и перешла к следующей мысли. Женщина захлопывает папку и встает из-за стола:
Так, пожалуй, на сегодня это все. Не забывайте следить за тем, чтобы клиенты пили больше жидкости. Похоже, эта жара еще продержится какое-то время.
Стулья мягко царапают ламинат, когда остальные встают из-за стола. Четырем отделениям пора готовиться к обеду, который скоро доставят из кухни общественного питания в Кунгэльве. Но Нина все еще сидит. Смотрит на коридор Г, где ходит Виборг, прижав к груди игрушечную кошку.
Ты в порядке? спрашивает Сукди.
Нина смотрит на нее.
Просто немного устала, отвечает она, пытаясь улыбнуться.
Она совсем не устала. Ни капельки. Наоборот, она чувствует необычную энергию.
Этот Юэль твой бывший парень или вроде того?
Нет, говорит Нина, и ее улыбка превращается в судорожное подергивание губ.
Сукди забирает чашки и уходит, Нина провожает ее взглядом. Через стекло, отделяющее их от комнаты для персонала в отделении Г, видит, как ее напарница открывает посудомоечную машину. Нина встает.
В общий зал, склонившись над роллатором, заходит Эдит. Запущенный остеопороз согнул ее позвоночник под углом в почти девяносто градусов.
Добрый день, здоровается она. Меня зовут Эдит Андерссон, я секретарь директора Пальма.