Может, они потом и не простят мне урона, нанесенного их маникюру, но… будем исходить из постулата, что главное – быть живым, а ногти отрастут. Выключив плеер, я спрятал наушники.
– Бери здесь.- Взяв за руку одну из девушек, а в темноте они все одинаковы, я кладу ее, то есть руку,
между своими ногами.- Достаешь?
– Да.
– Бери.
– Молодец. А теперь на себя и между ног. Только не очень резко – запачкаешь всех.
– Хорошо.
– За ней пристраивается следующая, а когда немного углубимся, то и последняя.
– Мы поняли.
– Приступаем.
Девушки дружно, даже с каким-то воодушевлением взялись за выполнение моих распоряжений.
Стоя на четвереньках, мечом взрыхляю землю, затем руками сгребаю ее под себя. Упирающаяся лбом мне пониже спины девушка выгребает ее из-под меня и проталкивает дальше, словно эстафетную палочку.
Все заняты, только Рекс поскуливает внизу, то и дело просовывая голову в лаз и тут же отскакивая с полной пастью чернозема. Минут пять он фыркает, отплевываясь и прочищая дыхательные пути, затем история повторяется.
От недостатка кислорода начинает кружиться голова, и я командую перерыв.
Следующие мгновения приносят мне понимание трудной судьбы рака. Не хотел бы я всю жизнь так двигаться…
– Мы прорыли метра четыре с половиной, может,
пять. Не больше. Осталось два с половиной-два. Но их
нужно вырыть очень быстро, на одном дыхании.
– Почему?
– Лаз может обвалиться, если кто-то из разбойников
станет на него.
– А если обвалится, что будем делать?
– Не знаю,- честно признался я.
– Давайте помолимся,- предложила одна из девушек.
– Давайте,- согласился я. Если это поможет нам укре
пить дух и набраться решительности перед трудным ис
пытанием.- Только каждый про себя.
– Хорошо.
Все дружно склонили головы и начали просить благословения свыше.
Не знаю, кому и как молились они, я же лично так ничего толкового и не смог сообразить. Какая-то каша в голове. «Сим-сим, откройся» – это якобы помогает отворять любые двери, вот только смысла в данном выражении я не вижу. Молитва – это что-то такое, что должно идти из глубины сердца или души. Тогда она будет услышана, а иначе… это просто набор слов. Мертвых слов. Идущих из никуда к никому. Молитва укрепит лишь истинно верующего, как пылающее любовью сердце осветит путь тех, кого любишь. Любишь не на словах – на деле. Пылало бы ярче пламени вырванное сердце Данко, не люби он людей искренне, самозабвенно? Любовь – вот настоящая молитва. Даже когда о ней молчат, она освещает путь среди мрака ненависти и непонимания, она омывает, делая чище. Пылая ею, мы сгораем в ней, чтобы, как птица Феникс, возродиться обновленными, чистыми от скверны и зависти, от злобы и равнодушия.
Погрузившись в свои мысли, мы не сразу заметили, что звуки, доносящиеся сверху, изменились. Вместо неторопливого топота и редких, негромких фраз, которыми перебрасывались бандиты, густая дробь лошадиных копыт и боевой клич.
Звон стали, гулкий треск дерева, крики, ржание коней.
– Нас спасут?
– Похоже на то,- отвечаю я, прислушиваясь к доносящимся звукам.