Когда она открывает глаза, то замечает, что я смотрю на ее туфли. На ней мокасины с вышивкой белыми и красными бусинами в форме круга.
Нравится? спрашивает она, поднимая ногу и покачивая ею из стороны в сторону.
Да. Очень красивые.
Их делает моя бабушка. Мы тут должны носить кроссовки, но старший менеджер не стал возражать против моих туфель. Думаю, он меня боится.
Я смотрю на свои грязные кроссовки. Мне становится противно. Я даже не понимала, что хожу в такой грязной обуви.
В таком виде нельзя искать работу. Я снимаю одну кроссовку и начинаю мыть ее в раковине.
Я прячусь, говорит женщина. Так-то обычно я не торчу в туалете, но там в магазине сейчас одна старуха, которая всегда на все жалуется, а я, ну честно, сегодня не в состоянии выносить всю эту фигню. У меня дома двухлетка, и она не спала всю ночь, и я очень хотела взять больничный, но я старшая по смене, а старшим по смене больничный не положен. Так что мы приходим.
И прячетесь в туалете.
Именно, ухмыляется она.
Я меняю кроссовки и начинаю мыть вторую. С комком в горле я спрашиваю:
А вы нанимаете персонал? Я ищу работу.
Вообще да, но у нас, наверное, нет ничего для тебя.
Она не должна заметить мое отчаяние.
А кого же вы нанимаете?
Упаковщиков продуктов. Это неполная ставка, мы обычно держим их открытыми для подростков с особыми потребностями.
А. Ясно. Нет, конечно, я не хотела бы отнимать у кого-то работу.
Да не в этом дело, говорит она. У нас не так-то много желающих из-за малого количества часов, но нам правда нужен кто-то на частичную ставку. Вроде двадцати часов в неделю.
Этого не хватит даже на квартплату, но если я стану хорошо работать, то, может, и смогу дослужиться до другой позиции.
Я могу поработать, пока не появится кто-то с особыми потребностями. Мне бы сейчас не помешали деньги.
Эми оглядывает меня сверху вниз.
А почему тебе так это нужно? Платят очень фигово.
Я начинаю обуваться.
Ну, я Я завязываю кроссовку, оттягивая неизбежное признание. Я только что вышла из тюрьмы. Я стараюсь произнести это быстро и уверенно, как будто меня это особо не волнует. Но я не Я смогу выполнять работу. Я никого не подведу, и от меня не будет неприятностей.
Эми довольно громко смеется, но, когда я не смеюсь вместе с ней, она складывает руки на груди и наклоняет голову.
Черт. Да ты что, серьезно?
Я киваю.
Ага. Но если это против правил, я полностью понимаю. Ничего страшного.
Она отмахивается.
Да ну. У нас и правил-то особых нет. Мы не сетевой магазин мы можем нанимать кого хотим. Если честно, я обожаю смотреть этот сериал, Оранжевый новый черный, так что если ты мне расскажешь, где там наврали, то я дам тебе заполнить заявление.
Я готова расплакаться. Но вместо этого изображаю улыбку.
Я слышала столько шуток про этот сериал. Думаю, мне надо его посмотреть.
Эми кивает.
Да. Да. Да. Сериал просто обалденный, и актеры отличные. Пошли со мной.
Мы с ней приходим к стойке обслуживания клиентов у входа в магазин. Она роется в ящиках, находит бланк заявления и протягивает мне вместе с ручкой.
Если заполнишь прямо на месте, я поставлю тебя на инструктаж уже в понедельник.
Я беру у нее заявление. Мне так хочется поблагодарить ее, обнять, сказать, что она изменила всю мою жизнь. Но я просто улыбаюсь и тихо иду с заявлением на лавочку возле входа.
Я вписываю свое полное имя, но среднее имя беру в кавычки, чтобы они поняли, что меня надо называть Николь. Я не могу носить в этом городе бейдж с именем «Кенна». Кто-нибудь узнает его.
И начнутся разговоры.
Я успеваю заполнить половину первой страницы, когда меня прерывают.
Привет.
Услышав этот голос, я крепко сжимаю ручку пальцами. Я медленно поднимаю голову и передо мной стоит Леджер с тележкой, в которой лежит дюжина упаковок «Гаторейда» [1].
Я переворачиваю листок, надеясь, что он не успел прочесть вписанное туда имя. Сглотнув, я стараюсь показаться более уравновешенной по сравнению со своим вчерашним состоянием. Я указываю на «Гаторейд».
В баре сегодня особый заказ?
Кажется, он испытывает облегчение, как будто ожидал, что я пошлю его к черту. Он стучит по упаковке.
Тренирую детишек играть в бейсбол.
Я отворачиваюсь, этот ответ почему-то смущает меня. Он не походит на детского тренера. Повезло этим мамашкам.
О нет. Он тренирует детей. Разве у него есть ребенок? Ребенок и жена? Я что, едва не переспала с женатым бейсбольным тренером? Я стучу ручкой по планшету.
А ты, что хм-м Разве ты женат?
Его ухмылка подсказывает мне, что нет. Он мог даже не произносить этого вслух, но он качает головой и говорит:
Нет. А потом кивает на заявление у меня на коленках. Ты устраиваешься на работу?
Ага. Я перевожу взгляд в сторону стола обслуживания. Эми смотрит на меня. Мне так нужна эта работа, и я боюсь, что она может подумать, будто я стану отвлекаться на симпатичных барменов во время работы. Я отворачиваюсь, боясь, что болтовня с Леджером испортит все мои шансы. Я снова переворачиваю заявление, но кладу его так, чтобы он не видел моего имени. И начинаю писать адрес, надеясь, что он уйдет.
Но Леджер не уходит. Он отодвигает тележку в сторону, чтобы люди могли ходить мимо него, прислоняется плечом к стене и говорит:
Я надеялся снова встретить тебя.
Нет, я не буду так поступать.
Я не буду поощрять наше общение, пока он не понимает, кто я.
И не буду рисковать этой работой, заигрывая с посетителями.
Ты можешь уйти? шепчу я, но так, чтобы он услышал.
Он корчит гримасу.
Я сделал что-то не так?
Нет, но мне правда нужно заполнить это заявление.
Он стискивает челюсти и отталкивается от стены.
Мне просто показалось, что ты сердишься, и я как-то неловко чувствовал себя после вчерашнего, так что
Все в порядке. Я снова оглядываюсь на стойку, и Эми все еще смотрит на меня. Обернувшись к Леджеру, я молю: Мне правда очень нужна эта работа. А прямо сейчас мой будущий босс смотрит сюда, и ничего личного, но ты весь в татуировках и выглядишь не очень, а мне не надо, чтобы она подумала, что из-за меня у нее возникнут неприятности. Мне плевать, что было вчера вечером. Все было по согласию. Все было нормально.
Он медленно кивает и хватается за ручку тележки.
Все было нормально, повторяет он, заметно обиженный.
Я чувствую некоторую неловкость, но не собираюсь ему врать. Он засунул руку мне в джинсы, и, если бы нам не помешали, мы бы, наверное, закончили бы тем, что трахнулись. В его грузовике. Ну насколько хорошим получился бы этот секс?
Но он прав это было больше, чем нормально. Я не могу даже посмотреть на него, чтобы не заглядеться на его губы. Он отлично целуется, и мысли об этом меня преследуют, а ведь у меня столько гораздо более важных дел в жизни, чем пялиться на его рот.
Он пару секунд стоит молча, а потом вытаскивает из тележки пакет и достает коричневую бутылку.
Я купил карамель. На случай, если ты снова зайдешь. Он кидает бутылку в тележку. В любом случае удачи.
Он неуверенно поворачивается и выходит за дверь.
Я пытаюсь продолжить заполнять заявление, но понимаю, что вся дрожу. Мне кажется, будто во мне застряла бомба, которая начинает тикать в присутствии Леджера. И с каждой секундой я все ближе к тому, чтобы взорваться и выдать ему все свои тайны.
Я заполняю заявление, хотя почерк выходит нечетким, потому что руки дрожат. Когда я возвращаюсь к стойке и отдаю его Эми, она спрашивает:
Это твой приятель?
Я изображаю дурочку.
Кто?
Леджер Уард.
Уард? Бар назывался «У Уарда». Он хозяин бара?
В ответ на вопрос Эми я мотаю головой.
Нет, я его почти не знаю.
Жаль. Он тут у нас лакомый кусочек, с тех пор как они с Леа разошлись.
Она говорит это так, будто я должна была знать эту Леа. Наверное, в таком городке все знают всех. Я гляжу на дверь, через которую ушел Леджер.
Я не ищу лакомых кусочков. Мне бы обычную работу.