На потолке горела безжалостная неоновая лампа, и многочисленные трещины на белой краске причудливо складывались в контуры повозки, запряженной двумя лошадьми, в вечном движении стремящимися в никуда.
Спи сладким сном, не помни о прошлом. Дом, где жила ты, пуст и заброшен, искаженно и скрипуче раздавалось из наушников.
Дюк и соратник его, Фриденсрайх фон Таузендвассер, из последних сил хлестали лошадей. Полная луна заволоклась тучами, и непроглядная тьма опустилась на благословенный край Асседо.
Делай что хочешь, сказала я Аннабелле. Можешь самоубиваться. Но я иду звать мадрихов.
Повернула ключ и открыла дверь ванной.
Глава 16
Черный ящик
Я потащилась вверх по холму, прижимая клочок туалетной бумаги к кровоточащей царапине и плохо представляя себе, где искать вожатых в шесть часов вечера среды время, когда мы обычно были предоставлены самим себе.
Сумерки окутали Деревню. Стало пасмурно и пусто. Все будто вымерло, сочные цвета поблекли, и вдруг стало ясно, что слишком быстро наступила осень, которая столь же быстро сменится зимой.
Внезапно подул сильный ветер, и стена дождя обрушилась мне на голову. В Иерусалиме дождь всегда приходит внезапно, как и сумерки. И резко холодает.
Я быстро забежала в пустующее здание, где собирались директора и начальники всего в Деревне. Из щели под одной незахлопнутой дверью лился свет, и изнутри были слышны голоса. Наверное, там проходило совещание или педсовет.
В нашей группе давно ходили страшные слухи о том, что воспитательская команда где-то заседает раз в неделю по средам с таинственным и ужасным психологом, которого никто никогда не видел. Говорили, что на этих заседаниях обсуждают всех нас, перемывая косточки и решая наши дальнейшие судьбы. Говорили, что если твое имя всплывет на этих совещаниях, то самое время садиться на чемоданы и отправляться к кошмарному Антону Заславскому в главный штаб программы НОА.
Но я не верила этим сплетням, потому что полагала, что у воспитателей в свободное от нас время есть дела поважнее, кроме как сплетничать о детях. К тому же, в отличие от остальных, я была лично знакома с Антоном Заславским, а он не только не был кошмарным, а совсем даже наоборот чудесным человеком и бардом.
Честно говоря, я не знаю, почему я так поступила, но Судный день давно прошел, и было поздно просить прощения. Быть может, меня оправдывает то, что я, как говорил Виталий, объясняя нам про подростковые конфликты, находилась в состоянии аффекта.
Аннабелла совершенно сбила меня с толку, и, несмотря на отчетливое намерение обо всем рассказать вожатым, я решила, что ничего страшного не произойдет, если я расскажу им об этом через две минуты, через пять или через полчаса.
Короче говоря, я очень тихо подошла к той полуоткрытой двери, из-за которой доносились знакомые голоса, и, спрятавшись в стенном проеме, прислушалась к разговору.
Иногда я думаю, лучше бы никогда в жизни его не слышала, а иногда какое счастье, что услышала.
В кабинете в самом деле был психолог. И они в самом деле нас обсуждали. И не только нас.
Присутствие психолога я вычислила по фразе Фридочки:
Я, конечно, никакой не психолог, с некоторой обидой говорила она, но даже мне понятно, что там не все понятно.
Я согласен с Фридой, поддакнул Тенгиз. Хоть я тоже не психолог.
Вы их знаете намного лучше любого психолога, сказала какая-то женщина, чей голос тоже показался мне знакомым, но я не сразу догадалась откуда. Ваши суждения по определению не могут быть ошибочными. Что вас так беспокоит?
Можно я скажу? вмешалась Милена, которая вообще непонятно что делала в Деревне на каникулах. Она блестящая ученица и все схватывает на лету без усилий. У нее богатейшая эрудиция и высочайший интеллект, но она так занята своей внешностью, что это не позволяет ей сосредочиться на занятиях, и ее оценки ползут вниз. Кроме того, ее отношения с Артемом кажутся мне разрушительными. Это опасно.
Для кого опасно? спросила незнакомая женщина. Для мальчиков?
Для нее самой в первую очередь, мрачно сказал Тенгиз незнакомым голосом.
Как ты себе это представляешь? спросила незнакомая женщина знакомым голосом. Какой образ возникает в твоей голове?
Да никак не представляю. Ее могут использовать. Она на все готова ради мужского внимания. Она себя как будто наказывает. И что-то скрывает, хоть и идет на формальный контакт. Мне страшно за эту девочку. У меня нет никаких подтверждений. Интуиция это.
У тебя прекрасная интуиция, Тенгиз, которая никогда еще тебя не подводила, и к ней стоит прислушаться. Что у нее в анамнезе?
Мы не психологи, буркнула Фридочка. Говори человеческим языком, Машенька.
И тут я все вспомнила! Это была та самая психолог Маша, которая меня интервьюировала на экзамене. Я чуть не вскрикнула от прозрения.
Прошу прощения, сказала Машенька. То есть психолог Маша. Я хотела спросить, что нам известно о ее семье.
Ее отчим преподаватель фоно в каком-то музучилище в Питере, ответила Фридочка. Очень приятный и интеллигентный мужчина. Я с ним пару раз связывалась. Он всегда задает много правильных вопросиков, интересуется детальками: как кормят, что учат, какие оценки, как успехи и все такое. И всегда добрые слова о нас говорит, как он нам благодарен, как на нас полагается, как в нас верит. Заботится о любимой доченьке.
А мама?
Нет у нее мамы. Она, по-моему, лишена родительских прав. Отчим ее сам воспитывал.
Почему лишена? И где ее родной отец?
Откуда я знаю? Это ваше дело, на отборах выяснять.
Что говорят девочки из ее комнаты?
Ничего не говорят. Разве от них чего-нибудь добьешься, кроме окей?
Поспрашивайте у них, может, они что-нибудь знают.
Я спрашивала, сказала Милена. Молчат как бункеры.
Что же вы предлагаете?
Я не знаю, сказал Тенгиз. Я не понимаю, зачем вы ее приняли. Я бы уже вчера отослал ее домой.
Стоп. В голосе психолога Маши зазвучали недовольные нотки. Откуда такая спешка? Девочка ничего не совершила, а сразу домой. Еще и двух месяцев не прошло, вы толком не познакомились с ребятами.
Ты видела эту девочку? Не видела, ответила Фридочка самой себе. Ты, Машенька, здесь бываешь от силы раз в неделю. Если бы на твоей шее круглосуточно сидели двадцать детей, ты бы не рассуждала о спешке, а делала бы выводы и принимала меры.
Маша заняла оборонительную позицию:
Я затем и приезжаю к вам раз в неделю, чтобы оберегать вас от скоропалительных выводов и необдуманных мер. Давайте все взвесим, обсудим как следует
Давай ты с ней встретишься, предложил Тенгиз.
Давайте мы сперва всех ваших звезд обсудим, а потом решим, кого в первую очередь ко мне направлять. Будем считать, что Влада на учете. А пока присматривайте за ней и, если что, сразу звоните. У нас осталось пятнадцать минут. Кто еще вас заботит?
Натан, сказала Фридочка.
Что с твоим Натаном приключилось? удивился Тенгиз. Да он сильнее всех этих сотрясателей бицепсами. Внешний вид обманчив. Давайте лучше поговорим об Арте. Он мне жить не дает. У меня двадцать человек в группе, а девяносто процентов времени я занимаюсь одним Артом. Давай ты, Маша, на него тоже посмотришь.
Может, хватит об Арте? возразила Фридочка. Мы на этого хулигана и тут постоянно тратим все драгоценное время.
Что там с Артом? насторожилась психолог Маша. Что он опять натворил?
Перед праздниками поругался с местными на теннисном корте. За день до этого обматерил математичку, которая ни слова по-русски не понимает. В прошлую субботу я нашел в его комнате пустую бутылку лимонного Кеглевича, и я даже не знаю, с кем он ее распил.
Это же кошмар, сказала Милена. От этого пойла тараканы мрут.
Давайте лучше о Натане, настаивала Фридочка.