Да, одно неудобство, улыбнулась старуха, глядя на размороженного, после того, как они просыпаются, дураками становятся. Видимо, часть разума, все-таки отмерзает.
Стойте! Уберите это чудовище! закричал Митя.
Зачем? ухмыльнулась Авдеишна, Вас не дождешься, хочу не хочу, а свежий выводок надо. Сейчас Васятка сам со всем разберется. Возьмет свою мамку, и будут у нас новые головастики. А как родит, заберу что получится, а мятежницу на ледник, за то, что бабку не слушала. Я же сказала: помирать я раздумала. Теперича сама хочу испытать на себе волшебное снадобье. А вдруг и помолодею на пару-то годиков.
С дикими воплями студент бросился на помощь Марии, мерзавец уже рвал на ней платье. Схватив ублюдка за шею, Дмитрий попытался оторвать его от перепуганной девушки. Но Васька вцепился в нее и рычал, как дворовая псина. От бессилия, Митя сам повис на Васятке, как мопс. Тот рычал, отбивался как мог, но все тщетно. Студент изловчился, и укусил противника за ухо. Укусил до того сильно, что почувствовал на губах привкус крови. В туже секунду, Митя вновь вцепился в то же самое ухо, и сомкнул челюсти. Как ни противно ему было в тот момент, но ухо он все-таки откусил. Такое же соленое и вонючее, как и его обладатель.
Нападавший выпустил жертву, и попятился к двери. Он скулил, взирая жалобно на старуху, ища у нее защиты. Митя оставил его, обратив вопросительный взор на старую ведьму. Та угрожающе замахала перед ним палкой.
Чур меня, чур!
Студент вырвал палку из скрюченных пальцев старухи. От злости та дара речи лишилась.
Вот тебе!
Ведьма закрылась руками, но это мало ей помогло. Край посоха вонзился ей в глаз. Старуха подпрыгнула, и завизжала как резанная. Василий, стоявший у двери, ринулся бабке на помощь. Студент огрел и его. Потом еще раз, и бил до тех пор, пока монстр, распластавшись на скользком от крови полу, не перестал подавать признаков жизни. Маша, тем временем, забившись в дальний угол избы, даже не смотрела на происходящее, а громко и отрывисто всхлипывала, прижимая к губам свое хрустальное зеркальце.
Маша! воскликнул студент, метнувшись к ней в угол.
Палка выпала из его рук.
Как ты?!
Сзади кто-то сбил его с ног, и навалился всем телом.
***
Митя кое-как открыл слипающиеся от изморози глаза. Со спины, до самого позвоночника пробирал адский холод. В добавок, как ни пытался, но пошевелить руками или ногами он так и не смог. Я связан, и в леднике, вспомнил он. Но глаза! Они, все-таки двигались! Откуда-то сверху пробивался неяркий луч света. А еще, он слышал едва различимый звук капающей воды. Кап-кап, кап-кап. Я живой! захрипел не своим голосом Митя.
Тот час перед мысленным взором его пронеслись нескончаемые картины. Словно кто-то, в последний момент, решил показать ему фильм. Сразу весь, в ускоренной перемотке.
Митя кричал, пытался вырваться, убежать Но его жестоко избили, связали по рукам и ногам, и бросили в подземелье, наполненное от пола до потолка льдом Но время от времени его все-таки доставали оттуда. Скорей всего летом, когда было тепло. Две женщины выносили его наружу, погружали в теплую воду Тогда Митя приходил в себя, но ненадолго, и не до конца. Дмитрий помнил обрывочно, как самая старая из них, по виду настоящая ведьма, раздевалась, и залазила к нему в ванну. Там она проделывала с беспомощным телом странные манипуляции, по окончании которых он чувствовал в своем животе непривычную пустоту. А еще, во время той омерзительной процедуры, перед его затуманенным взором мелькало обезображенное отсутствием глаза лицо старухи: вверх вниз, вверх вниз. Движения ведьмы причиняли ему адскую боль Потом старую женщину сменила молодая зеленоглазая девушка, и она приходила к нему в одиночестве. Эта девушка казалась ему очень знакомой, но её имени Митя вспомнить не мог. С ним она делала тоже самое, но по-другому, более бережно. И боли на этот раз он не чувствовал Хотя, нет. Боль была. Но была она не физическая, а скорее душевная, от того, что прощаясь с ним, девушка всякий раз плакала
В конце концов, тех двоих заменила средних лет женщина. И до сего дня, она навестила его всего один раз, без привычных ему колдовских ритуалов.
Ты проснулся?
Луч света обернулся в ослепляющую стену огня. Митя зажмурился. Кто-то спускался к нему в холодное подземелье.
Вот он, красавец.
Какой нежный и ласковый голос! Женщина? Фея!
Посмотрите на него, дети, продолжала она, Это ваш папа.
Множество рук принялись распутывать узы. Потом, общими усилиями, приподняли его, и усадили, оперев спиною о покрытую инеем стенку. Когда глаза Дмитрия привыкли к свету керосиновых ламп, и виденное перестало двоиться, он стал различать кое-что. Добрая фея хлопотала над ним, обтирая промерзшее тело полотенцами из вафельной ткани. Дети, на вид лет десяти или одиннадцати, помогали ей в этом, поднося чистые.
Митя, женщина-фея заглянула студенту в глаза, ты узнаешь меня?
Студент замычал. Бессвязно и сбивчиво. Он хотел ей ответить, но, как ни старался, не мог. Язык отвык от человеческой речи. Митя покачал головой.
Женщина внимательно посмотрела на него, и кивнула в ответ.
Все понятно Дети, помогите папе подняться наружу.
Через пару-тройку часов, проведенных на свежем воздухе, и немного согревшись малиновым чаем, Дмитрий почувствовал себя чуточку лучше. Стали двигаться руки и ноги; от солнца уже не так болели глаза; дети, не отходившие от него ни на шаг, немного ослабили свое любопытство. Митя сидел на открытой веранде просторного дома, наслаждался теплым денечком и душевным спокойствием. Как ни странно, но мыслей о том, как он здесь оказался, и что это за люди, его окружающие, не возникало. Может они и были в первый момент, но скоро исчезли. Дмитрий не помнил. В данный момент он был твердо уверен, что сидел здесь всегда. В чаще елового леса, под широким навесом, созерцая окрестности. И это для него сейчас было, самое важное! А еще, повсюду бегали дети. Много детей. Очень разного возраста, хотя и похожие друг на друга. Загорелые, длинноногие, зеленоглазые. Они играли; смеялись задорно; иногда, кто-нибудь из них подбегал к Мите, и приносил в подарок то букетик цветов, то еловую шишку, то трепыхающегося в ладошках маленького беззащитного лягушонка.
И что еще бросалось в глаза, и удивляло непонятными словами Димитрия, это закрепленная высоко на деревьях растяжка из алого кумача, с выведенной от руки надписью: «ДЕТСКИЙ ЛАГЕРЬ ЛЕСНАЯ ПОЛЯНКА». Еще выше над ней красовался огромный портрет незнакомого, но по всему видать, доброго человека, с пышными и правильной формы усами.
Митя!
На плечо Дмитрия легла рука с длинными изящными пальцами. Он повернул голову. Перед ним стояла красивая статная женщина. Та, что приходила к нему в подземелье. Та, что окончательно разбудила его. Волнистые длинные волосы; большие, изумрудного цвета глаза.
Как вас зовут? спросил Дмитрий, Кто вы?
Женщина улыбнулась ему, и от одного ее взгляда на душе стало хорошо и спокойно. И поверилось вдруг, что все его пытки далеко в прошлом, и больше не повторяться.
Валентина, ответила женщина, старшая воспитательница, а для всех детей, просто мама.
Она подсела к нему близко-близко, прижавшись мягким бедром к его костлявой коленке.
Валентина? Не помню.
Митя отвлекся, и закрутил головой, намереваясь понять, с какой стороны доносится такое чудное для его ушей пение птички. Валя продолжала смотреть на него, но как-то печально, и с пониманием.
Я что-нибудь пропустил? спросил Дмитрий, чувствуя кожей исходящий от женщины магнетизм.
Двадцать лет жизни.
Валентина Дмитриевна поднесла к лицу бывшего студиозуса небольшое хрустальное зеркальце.
ГОМУНКУЛ
Средняя полоса Росии, июнь 1915 года