И ликовала Небесная рать.
До Рождества оставалась неделя.
В воздухе пахло хвоей, смолой
Все благодать ощущали при этом,
И трепетали от нежности той.
Но странника в дом свой они не пускали,
Дальше порога не дали пройти,
Его странный вид с холодком озирали,
Посланника неба принять не смогли.
(Не ведали люди о том
и не знали,
Что радость с порога
свою прогоняли.
Ну как им понять
и вместить ум Христов,
Если не верят,
что Бог есть любовь!)
Но вот, наконец, перед ним городок,
Словно малый росток
неказист, невысок.
Лишь только приблизился Странник,
В груди сердце его простучало: «Иди!»
Зима покрывала все улочки нежно
Своей белоснежной любви пеленой.
Вскоре вся грязь под ногами исчезла,
Земля побелела и крыши домов.
С неба всё сыпался пух белый-белый,
Каждой снежинки искрился наряд:
Не повторялись их нити сплетений,
Хоть не было видно на первый то взгляд.
(Однако не думал никто замечать,
Что в славе разнится вся Божия рать.)
Морозы с Ветрами Зиме помогали:
Озёра и реки корой покрывали.
На окнах узор отличался отделкой:
Где завитком, где какой-нибудь стрелкой!
(Но люди привыкли к таким чудесам,
Что больше не верят своим же глазам.)
Но в тёмной коробке народ жил другой.
Не знали они, что у них за стеной.
Ни солнца, ни снега они не видали,
О торжестве Рождества не слыхали.
Угрюмы. Мрачны.
Неприветливо звонки
Мир каллиграфии был очень тонким.
Лишь изредка к ним проникал
дневной свет,
Едва освещая пера силуэт,
И разве что краешек самого входа.
(А может, и выхода щели природа!)
С тех пор ведь, как перья открыли глаза,
Гостей отродясь не видали пока,
А сами боялись коробку покинуть,
Ведь думали, могут разбиться и сгинуть!
И всё потому, что однажды в напасть,
Коробочка их умудрилась пропасть:
Они в промежутке меж полок застряли,
И, словно у пропасти в пасти лежали!
Теснились и маялись перья в темнице,
Не расписав ни единой страницы!
Предыстория:
Но всё же так было у них не всегда
Их Радость присутствием грела сердца!
Под действием духа её благодати,
Все перья умели творить чудеса!
Богиню в лицо, конечно, не знали,
Но чувствам своим они все доверяли.
В коробке им было светло от неё
В те времена процветало Добро.
Единство скрепляло всех перьев сердца,
В них была милость и простота.
Каждый в своё призвание верил,
Главное, чтоб их Спаситель приметил!
(песня перьев.)
1к.
Как прекрасно вместе чудеса творить,
Безвозвратно время, станем дорожить!
Каждую минуту с ночи до утра,
Мастерство всё точим для пера.
Припев.
Металлические перья, мы
И на многое мы все годны!
Есть у каждого пера
Почерк свой и цель своя,
Все мы разные, но мы семья!
2к.
Как прекрасно вместе что-то создавать,
В этом наша суть, лишь надо доверять!
Каждую минуту с ночи до утра
Строим мир мы новый для себя!
Припев.
Металлические перья, мы
И на многое мы все годны!
Есть у каждого пера
Почерк свой и цель своя,
Все мы разные, но мы семья!
Но время, увы, не стояло на месте,
И верой они оскудели все вместе.
Призвание чушь!
говорили друг другу.
Себе приписали рожденья заслугу.
Всё больше и больше черствели сердца,
И разделились у них голоса.
Вера избрания, видя разлад,
Закрыла глаза, чтобы то не видать.
Ой, батюшки, Святый,
Куда ж Нам податься?
Так можно ведь
И без работы остаться!
Неверие перьев её удручало,
И, словно цветок, она быстро зачахла.
Добра аромат на зловонье сменился,
Так вид сей коробки для духов открылся.
(Ведь увядание веры
такое явление,
Что работает сразу
Для тьмы притяжением.)
Тут Крыс, пробегавший мимо коробки,
Скорей поспешил сообщить о находке.
(В хозяйку свою был он тайно влюблён,
Докладывал ей обо всех, обо всём.)
А госпожа-то хороша!
Посмотришь запоёт душа!
Но как откроет рот беги!
Ведь лезут сразу пауки!
(Она Творцу неродная сестра,
С которой велась постоянно борьба
богиня хаоса и зла,
В простонародье просто Тьма.
Но есть ещё одно ей имя:
Неблаговидная Эрида.)
(песня Эриды.)
1к.
В былые времена
Я счастлива была,
Когда со Светом были мы едины.
А ныне пустота,
Брат отделил меня!
Он создал мир,
Но я не часть картины!
Припев.
Во мне кипят обиды, страсти,
И лезут пакости-напасти!
Как одиночество принять,
И чем же боль свою унять?
А я желаю видеть Милость,
И призываю Справедливость,
Ведь я, по сути, не грешна,
Что по природе такова!
Я тёмная материя!
2к.
Со Светом мы Творцы,
И в том похожи мы!
Так почему один,
Он миром правит?
Я сеятель, точь-в-точь,
Лишь мне приятней ночь!
Так почему же Брат не понимает?
Припев.
Во мне кипят обиды, страсти,
И лезут пакости, напасти!
Но что Он может мне сказать,
Самим родню не выбирать!
А я желаю видеть Милость,
И призываю Справедливость,
Ведь я, по сути, не грешна,
Что по природе такова,
Я тёмная материя!
Крыс слышал все её слова.
Он знал, хозяйка неправа,
Да только что он сделать мог?
Восстать? никто бы не помог!
(Не зря же у Эриды были
Неблаговидные крестины!)
К тому же, Крыс её любил,
И дружбой этой дорожил.
Я с вестью к вам! Созрела почва!
Похоже, сеять надо срочно!
Тьма.
О чём ты? Что-то не пойму!
Зевая, молвила ему.
Крыс.
Нашёл я ту, что потерялась!
Пропажа ваша отыскалась!
Тьма.
Давай-ка милый, покороче,
А то растянешь на полночи!
Крыс.
Намедни пробегал я мимо,
Смотрю, лежит там, в паутине,
Коробка перьев, что искали,
Её найти вы приказали!
(Эрида тут же рассмеялась)
Ха-ха! А шансы уравнялись!
Какой пассаж, что Братец вял,
Искать, наверное, устал!
Бедняжка Брат, ну Весь в делах!
С иронией сказала: Ах!
Предупреждала же Его,
Сентиментальность это зло!
Крыс.
Да-да! Я с вами соглашусь,
И веры в то не устыжусь!
Уж от добра добра не жди!
Крыс подпевал богине тьмы.
Эрида выслушала Крыса,
И сыпанула ему риса,
Вот только ждать, как съест, не стала
Нетерпеливость в ней взыграла.
Ну что ж, мой верный раб, веди,
Найдёнышей мне покажи!
Уж я-то перьям подмогну,
И цель в них новую зажгу!
Пусть и живу в подвале этом,
Доселе месте неприметном,
Но Брату всё же докажу,
Что я, как Он: в ком сею жну!
Свечи своей фитиль задула,
И руку Крысу протянула.
Тот прыг в неё, в калач свернулся,
И носом в плащ её уткнулся.
Вокруг себя Тьма обернулась
Да в лавке тотчас разогнулась.
Крыс.
Хозяйка, там они, родные!
Лежат, как будто здесь и были!
Крыс пальцем место показал,
И взгляд потупив, замолчал.
Эрида руку опустила,
И молча, Крыса вниз спустила.
Приблизилась к коробке Тьма,
Перстом потыкала туда,
Вокруг крутилась так и сяк
Не получалось влезть никак!
Ну что ж ты мелкая такая!
Ворчала Тьма, богиня злая.
Но тут пришла ей мысль одна,
И Крысу подмигнула Тьма.
А знаешь, есть одна идея!
Впущу-ка к ним мыслишку-Змея!
Пусть не смогла я влезть сама,
Но для того и есть родня!
Чуток плаща оторвала,
Подула на него она.
Очнись, мой милый!
Хватит спать!
Пора служенье начинать!
(Услышав зов, лоскут очнулся,
Да сразу Змеем обернулся.)
Задание тебе даю:
В коробке той сей тьму мою!
А как побеги подрастут,
Ты не сочти за тяжкий труд,
О том мне сразу сообщи,
И дверь в коробку отвори.
Сказала Тьма, впуская Змея,
А вместе с ним и измененья.
Так в твёрдых
и гибких мастях их натуры
Тьма создавала другую культуру.
А перья не знали, что надо бороться,
Что счастье не так уж и просто даётся!
Ведь раньше-то было
гораздо всё проще,
Согласие было
в каждом вопросе!
Теперь же пришлось им
фронты укреплять,
С невидимой силой самим воевать.
Они добровольцев военных набрали
И по периметру их расставляли.
(Вот только врагами-то сами и были,
И опыт плачевный они получили.)
Печально, но факт: перья все проявили
Характер не тот, на что их заточили.
Раскрылись в пределах коробки таланты:
«Гадатели», «маги» и «хироманты»,
«Чародеи» и «чревовещатели»,
«Заклинатели» и «волхвователи»,
«Искатели тьмы», «прорицатели»,
«Вызыватели душ» и «копатели»,
«Энергетики для герметики»,
И «учёные-теоретики»,
«Измерители» и «устранители»,
А ещё, и «пыленосители»,
«Продавцы» её, и «карманники»,
«Угнетатели» и «начальники».
Странных профессий
(с сомнительным стажем)