ГЛАВА 9
Утром Захариха, проснулась рано, она сразу же поднялась на ноги и, заглянув за занавеску, подошла к постели Надийки. Девочка спала, улыбаясь во сне, солнечный лучик трепетал на её подушке, качался на плечике, гладил мягкие волосы. День сегодня выдался погожим. Захариха склонилась к внучке, прикоснулась губами к её лбу, удостоверилась, что жара у девочки нет и она дышит ровно и спокойно, и отправилась на кухоньку, чтобы приготовить к завтраку любимые Надийкины оладушки с вареньем.
Но не успела она завести тесто, как в дверь осторожно постучали. Захариха вытерла о передник руки, стряхнула муку и пошла отворять. На пороге стоял Николай, отец Ванюшки.
Здравствуй, Николай, поприветствовала соседа Захариха, Ну как вы? Как у вас вчера всё прошло?
Да ничего, бабушка, прошло Я вот тут вам кое-чего принёс, Ванюшку помянуть. Спасибо вам с Надийкой за всё.
И Николай протянул Захарихе узелок со снедью.
А вот это, Николай протянул второй узелочек, Надийке передай отдельно. И спасибо от нас с Глафирой скажи. Я теперь её защитником буду. Ежели что понадобится, ты обращайся, бабушка.
Спасибо тебе, сынок, кивнула старуха и перекрестила мужчину, Ты хоть пройди, чаю попей.
Нет, некогда, бабушка, мы на кладбище сейчас идём.
Ну, хорошо, ступай, ступай, Николай.
Не успела за Николаем хлопнуть дверь, как тут же послышался топот босых ног по полу.
Бабуся, а кто это приходил?
Ох, ты ж матушки мои! Ты чего же это босиком да раздетая? Ты как чувствуешь-то себя?
Хорошо-о-о, удивлённо протянула Надийка, А что?
Да ничего, ступай, одевайся, причешись, умойся, да завтракать станем.
Девочка убежала в печной закуток, а старуха развернула узелок со снедью. В полотенчике завёрнуты были варёные яички, мёд, булочки, несколько кусков сахара, пироги, кутья да кисель в горшочке.
А что это, бабуся? раздался за спиной голосок Надийки.
Это помин за Ванюшку, мы ведь вчера не попали с тобой за поминальную трапезу, вот Николай и принёс нам с утра.
Понятно, грустно вздохнула девочка и села за стол, подперев щёчки кулачками.
Они с бабушкой позавтракали, помянули усопшего, помолились за упокой его души.
Ой, а что это тут, на лавке? спросила Надийка, выйдя из-за стола после завтрака.
Ох, я и забыла совсем! спохватилась Захариха, глядя на второй узелок, который принёс отец Ванюшки, Это тебе дядя Николай принёс, велел передать в руки.
Давай-ка поглядим, бабуся, что там, сказала Надийка, и, отодвинув посуду на столе, развернула узелок.
В узелке лежало зеркальце на длинной ручке, в ажурной серебряной рамке, похожей на снежное кружево, несколько атласных ленточек, да два головных платочка.
Ах, бабушка! восхищённо вздохнула Надийка, Какое чудесное зеркальце! Как из сказки! Всё светится серебром!
Так ить оно и есть серебряное, ответила старуха, Это зеркальце ещё Глафириной бабки. Это память от неё. Вот, видать, как она тебя уважить захотела, что даже не пожалела такого подарка.
Ой, бабуся, я его очень беречь буду, Надийка прижала зеркальце к груди, и, завернув подарочки обратно в узелочек, побежала в свою комнату.
Береги, береги, согласилась Захариха.
Вскоре из Надийкиной горенки донеслось щёлканье ножниц и тихий голосок, который напевал какую-то песенку.
Ну, слава тебе, Господи, оттаяла девчоночка, ожила, перекрестилась радостно Захариха, Не заболела после вчерашних событий. Да будто и вовсе их не помнит. Вот и ладно.
***
Прошло время. Надийка снова радовалась жизни, что-то мастерила в своей комнате, вышивала, и Захариха радовалась тому, что всё идёт, как раньше тихо и мирно. Осень уже вступила в свои права, и по утрам на траве и листьях серебрился уже иней, а порой порхал и первый снежок. В один из дней Захариха сказала внучке:
Пора бы нам с тобой, внученька, в лес сходить за калиной.
О, я с радостью, бабушка! весело откликнулась та.
На следующее утро, одевшись потеплее, по свежему морозцу, пошли они в лес. Захариха заранее приметила пышную, богатую калину и поэтому сейчас они с Надийкой скоро набрали полную корзину красных, рубиновых ягод полупрозрачных, с тёмненьким сердечком в глубине. Надийка шла, приплясывая, то подбегая к старухе и целуя её звонко в щёчки, то обнимая крепко, то вновь убегала подальше, весело смеясь. Старуха улыбалась, радуясь тому, что внучка не вспоминает те печальные события последних летних дней, но порой всё же начинала вновь беспокоиться о том, почему тогда Надийка потеряла сознание и кто такой из себя этот Влас.
Подойдя к дому, они увидели, что на крыльце у них сидит Сузгиниха, старушка из их деревни.
Ой, бабушка, здравствуй! закричала Надийка издалека.
Ух, милые мои, наконец-то, я вас дождалась, обрадовалась Сузгиниха, А то замёрзла уже, поджидая. Где были-то, где гуляли с утра пораньше?
Да мы в лесу были, калины вот набрали.
М-м-м, сколько красоты у вас! заглянула она в корзину, что несла в руках Захариха.
Да, бабушка, похвалилась Надийка, Мы сейчас всё переберём, помоем, а после с мёдом засахарим и посушим ещё.
Ну, молодцы! одобрительно закивала Сузгиниха, Это дело!
Пойдём, соседка, чаю попьём, обогреемся, позвала Захариха, и они все вместе вошли в дом.
Когда все уселись за стол, Сузгиниха вдруг, хитро прищурившись, глянула на Надийку, прихлёбывая чай, и сказала:
А я ведь к тебе, девонька.
Ко мне, бабушка? изумилась девочка.
К тебе, к тебе. Я с просьбой.
С какой? не понимая ничего, удивлённо спросила Надийка.
Сузгиниха поднялась, взяла свой узелок, который оставила на лавке у входа, и, развязав его, достала белую ткань.
Вот, показала она Надийке.
А что это? не поняла девочка.
Я вот хочу тебя попросить, чтобы ты покров мне на смёртное расшила.
Да ты что, бабушка? поперхнувшись чаем, громко рассмеялась Надийка.
А что? удивилась Сузгиниха, Ты ж вот Ванюшке-то какой красивый покров расшила, я на похоронах приметила. И я хочу такой. Тоже хочу в гробу красивой лежать.
Захариха, прижав к груди руки, сумасшедшими глазами глядела на соседку, молча слушая их разговор, а сердце её трепетало.
Надийка опять захохотала, всплеснув руками:
Бабушка, да ты что? Тебе ещё рано.
Как рано? Восьмой десяток уж разменяла.
У тебя ещё, знаешь, сколько лет впереди? А ткань хоро-о-ошая.
Надийка поцокала языком, пощёлкала тканью, проверяя её на прочность, поглядела сквозь неё на свет, и сказала:
Нет, бабушка, такая ткань на покров не подойдёт.
Вот те раз! всплеснула руками Сузгиниха, А какую ж тебе надо?
Эта ткань подойдёт совершенно для другого.
Хм, хмыкнула Сузгиниха, Беда мне с тобой, девка. Что ж мне теперь делать-то?
И она поглядела на Захариху. Та лишь развела руками в стороны:
Ничего не знаю, сами решайте!
Ничего не надо делать, засмеялась Надийка, Ты не переживай, бабушка. Я сама всё сделаю, как надо. А у тебя впереди ещё мно-о-ого радости!
Да уж какая тут радость? вздохнула Сузгиниха.
Ничего, бабушка, скоро всё наладится, Надийка звонко засмеялась, чмокнула её в щёчку, и, схватив ткань, убежала в свою комнату.
Сузгиниха поглядела на Захариху:
Что ж это деется-то?
Захариха пожала плечами в недоумении, и, подперев ладошкой щёку, задумалась.
Не знаю, что с девкой творится, вздохнула она.
Да-а. А Влас-то удивил всех, не думала я, что у него такая сила, продолжила Сузгиниха.
Какая сила? не поняла Захариха.
Да ты разве не знаешь ничего про него? Он ведь колдун!
Какой колдун?
Ну, какой бы ни был, а колдун, о том все знают. Он животных лечит, а соседка наша пошла к нему давеча, согнувшись в три погибели, а вернулась обратно с прямой спиной!
Ишь чего, подивилась Захариха.
Да-да, вся деревня знает про то, а ты одна тут сидишь, ничего не ведаешь.
Так я и живу на отшибе, и в деревне редко бываю.
Вот! А теперь деревня гудит, и про Надийку твою говорят тоже.
А чего это она гудит-то? Захариха встала, подперев бока руками.