Она опять приподнимает свои аккуратные брови, и на секунду я вижу плескающуюся тьму в голубых глазах. Я уверен, сейчас ее ответ меня удивит.
Больше всего, профессор, мне запомнилось высказывание преподобного Иоанна Дамаскина, который указал на родство зависти и сострадания. Не называя их ни грехами, ни добродетелями, он относит эти понятия к неудовольствиям человека. И она смогла удивить меня. Неудовольствия. Любопытно.
Завидуете ли Вы, мисс Петерсон?
Она так внимательно на меня смотрит, но не как большинство: она не изучает фигуру, она не смотрит на мои губы. Она смотрит в глаза, будто не боясь, будто зная, что там ее тьма.
Да, профессор, сейчас я завидую, что у Вас есть свой курс по психологии, а у меня еще нет. И еще я завидую, что Вы работаете на полицию Майами, составляя психологические портреты убийц. Вы еще раз удивили меня, мисс Петерсон.
Тогда сегодня после лекций не уезжайте домой, составите мне компанию по работе на полицию.
И в мгновение в ее глазах заиграла тьма. Будто я чиркнул спичкой над канистрой бензина. Тьма и похоть. Я вижу, как она на секунду переставляет ноги. Ты возбудилась, милая? Но я же еще даже ничего не сделал? И я вижу, как она берет себя в руки, не буквально, конечно, только глаза ее выдают. Она также стоит, не сжимая руки, не отводя взгляд, она моргает, и как только ее веки приподнимаются, из глаз исчезает все то, что я так люблю, оставаясь небесно-голубыми и будто невинными.
Благодарю Вас, профессор. А чей портрет Вы будете составлять сегодня?
Не я, милая, сегодня это будешь ты. А я лишь буду проводником для твоих мыслей, в которые хочу окунуться глубже.
Вы слышали об убийстве Грёне?
Лишь слепой и глухой не слышал об этом. Серийный маньяк, орудовавший по всему США, на его счету уже более тридцати жертв, я давно собираю о нем информацию и, к моему счастью, он был замечен в Майами, похитив двух детей из частной школы менее недели назад. Есть шанс, что они еще живы.
Да.
Немногословно, милая, но мне нравится.
Так вот, мисс Петерсон, сегодня нас ждет встреча с полицейскими на тему портрета маньяка Грёне.
Она лишь кивает, будто сейчас у нее в голове другие мысли, которые она не решается озвучить. Ну же, милая, будь смелее.
Спрашивайте.
Приходится ее подтолкнуть, сегодня уже второй раз мне приходится заставлять женщин действовать. Надеюсь, на сегодня это в последний раз.
Профессор, а Вы завидуете?
Третий раз Вы удивляете меня, милая София. Возможно, не один я хочу пробраться в Вашу голову. Вы тоже хотите?
Да, мисс Петерсон, я испытываю зависть.
Или она думала, что я солгу? Но зачем лгать в таких мелочах?
Кому?
Ее небесные глаза смотрят на меня, интересно, она уже раздела меня мысленно? Думаю, да, еще при первой встрече на улице.
Не кому-то конкретному, мисс Петерсон, я завидую людям, которые борются со своими демонами и побеждают.
Она опять поднимает брови. Милая, это третий раз за сегодня.
А Вы проиграли?
С каждым новым словом она становится все интереснее.
Нет, мисс Петерсон. Я давно победил.
У меня складывается ощущение, что мы говорим об одном и том же. Но разными словами.
Вы победили своих демонов?
Улыбка появляется на моем лице, а она будто удивлена ей. Первый раз я улыбался сегодня, когда смотрел в глаза мистера Стоуна на своем столе, и второй раз сейчас, когда милая София буквально погладила монстра во мне.
Я давно принял их. Смею предположить, как и Вы, мисс Петерсон.
А она не удивляется моим словам. София внимательно смотрит мне куда-то в районе левого уха и шеи. Достает из кармана юбки клетчатый серый платок. Я, признаться, удивлен. Зачем? Я вижу, как она подносит уголок платка к своему рту и аккуратно облизывает кончиком языка ткань, смачивая. Но я все еще не знаю, зачем ей это необходимо, хоть признаюсь, движение ее розового кончика языка заставляют меня ощутить опять то, что я недавно оставил в кабинете Розы.
Возбуждение.
Она тянется к моей шее и почти невесомо касается кожи влажным уголком платка.
Вы, наверное, поранились, когда брились?
Ты знаешь, что я не брился этим утром, это видно по моей короткостриженой бороде.
Я вижу темное пятно на платке.
Кровь.
Очень непредусмотрительно с моей стороны. Но платок нужно забрать. Незачем оставлять даже каплю крови в руках незнакомого человека. Я перехватываю ее руку и забираю платок, но, к моему удивлению, София будто этого и ждала. Я засовываю ткань во внутренний карман пиджака.
Спасибо, мисс Петерсон, я верну Вам новый платок.
Незачем, у меня всегда есть запасной, она вытаскивает еще один такой же. Весьма предусмотрительно. У Вас на вороте рубашки кровь. Рекомендую использовать соляной раствор или перекись на такого рода пятна. Конечно, если они свежие. Увидимся после лекций?
Спасибо, мисс Петерсон. После лекций, все верно.
Очень глупо с моей стороны. Очень. Я тщательно проверил все на наличие крови. Все, кроме самого себя.
Софи так меня называют друзья. Или София. Как Вам больше нравится.
Мисс Петерсон не ждет моего ответа, она разворачивается на каблуках как раз в тот момент, когда двери аудитории открываются и заходят следующие студенты. Я бы ответил, мисс Петерсон, как мне больше нравится.
А лучше бы показал.
И желательно сейчас.
Гордыня
Отовсюду веет запах боли
Он мне не чужд, таю́ в себе грехи.
Поддаться стоит этой воле?
Костюм скрывал желания мои.
Коль жизнь моя, желаю я так жить,
Во всём, везде мерещится обман.
Огнём их жечь и резать просто бить,
Забрать их жизнь так, словно я гурман.
Я чертов Робин Гуд без стрел,
Я болен. Нет. Я жив.
Ох, этот запах свежих тел
Поверь, отнюдь я не брезглив.
И мысли прерывает тихий звук звонка.
Свободны. Прочь все с пары,
Настойчиво решил я разомкнуть уста.
«Покойтесь с миром, твари.» *
Обладая должными знаниями, составить портрет серийного убийцы не так уж и сложно. Нужно знать критерии для определения типа. Всего, как ни странно, их два. Всё множество можно разделить всего на два и получить правильный ответ. Представляете?
Вот так просто.
Организованный несоциальный и дезорганизованный асоциальный. Каждый из них уникален и интересен. Но как понять, какой вид попался мне? Мисс Петерсон пролистывала материалы дела, и я уверен, что она не повела и бровью от вида крови и сгнивших тел, она листала папку, смачивая указательный пальчик языком, чтобы перелистывать страницы я уже заметил эту особенность. Еще сидя в библиотеке и читая роман или научную литературу, она делала это. Смачивала указательный палец кончиком языка и медленно переворачивала страницы.
В документах по делу есть все необходимое. По соображениям безопасности, полиция не рассылает данные на почту, и ознакомиться с ними можно только тут. Сидя в невзрачном кабинете детектива. Но я в этом кабинете уже был.
Так сложилось, что я уже знаю все необходимое. Единственное, я не знаю имени, но и для его определения мне нужно еще пару дней. Я не уверен, что мне удастся успеть до того, как похищенные дети перестанут дышать. И тут я встаю перед нравственной дилеммой. Рассказать полиции все, что смогу, без привлечения дополнительного внимания к себе, или выполнить свою работу и вычислить убийцу самостоятельно.
Гордыня.
Согласно Фоме Аквинскому, гордыня определяется как «неупорядоченное желание превосходства». Это и мой грех тоже, я хочу быть первым, кто посмотрит в глаза убийце, я хочу видеть, как его руки начнут трястись, я хочу чувствовать аромат страха, который будет возбуждать меня. Гордыня это моя самонадеянность, вера в то, что я всё смогу и всего добьюсь самостоятельно, а не с помощью Бога или, в данном случае, детектива, который не перестает поглощать сальные пончики и мерзко слизывать с пальцев сахарную пудру, причмокивая. Отвратительно.