Я три раза останавливал ее в подходящих местах и предлагал отдохнуть. И при этом так выразительно смотрел ей в глаза! Только женщина из очень твердой древесины могла после этого идти куда-то дальше.
Через два часа она наконец устала. Ножки стали заплетаться, и она согласилась присесть на лужайке под елью в зарослях папоротника. Собралась в комочек, обхватила руками колени, надежно спрятав свои прелести, спружинилась, застыла, готовая к обороне. А в глазах насмешка и любопытство.
Я не стал угадывать ее мысли. Повалился грудью на ее плечо и лицом уткнулся в пахнущие волосы. Потом очень естественно прошептал:
Галя, мне хочется тебя целовать.
Она словно этого только ждала. Совершенно спокойно, не вздрогнув, не охнув, вонзила в меня короткое и острое слово:
Нет!
И не шелохнулась. Будто я спросил, не знает ли она, сколько времени!
Я проглотил ком соли и мужественно продолжал:
Но это же противоестественно, Галя. Почему ты не хочешь?
А зачем?
И мои глаза полезли из орбит. Однако я собрался весь, вздохнул глубоко, затем взял в руку ее хорошие волосы и, перебирая их пальцами, очень нежно прошептал:
Чтобы было хорошо.
И услышал ломовой вопрос:
Кому?
Нам, Галя. И мне, и тебе.
А ты уверен, что мне будет хорошо? совсем уже по-свински сказала она.
Эх, Галя!..
Это был последний выдох мой растоптанной нежности.
Стало очень грустно. Я не чувствовал даже злости. Внутри похолодело и потяжелело. Я упал на траву. И, умирая, сказал:
Извини. Просто очень хотелось тебя поцеловать. Ты была такая хорошенькая. Я думал, это нормально, когда молодому человеку хочется поцеловать девушку. Наверно, было бы хуже, если бы ему этого не хотелось. Вот как сейчас. Мне уже не хочется и мне плохо. Я бы сейчас чего-нибудь поел.
В ответ она брызнула ядом:
Ты всем такое говоришь?
Нет, отвечал я мертвым голосом, брюнеткам я говорю другое.
Интересно, что же?
Тебе, чтобы узнать, как минимум придется перекрасить волосы.
Корабли мои пошли ко дну. Но я вовремя ухватился за спасательный круг за равнодушие. И теперь уже на все было плевать. Я решил больше не разговаривать. И даже был готов нагрубить.
Галя потихоньку исчезала. На ее месте появлялся лес. Все-таки мы были в лесу.
С минуту она молчала. О чем-то напряженно думала, что-то хотела спросить. Она кусала губы, сопела носом и руками щипала травку. И наконец спросила:
А ты с Мишкой переписываешься?
Иногда, ответил я лениво. И механически добавил: А что?
Да так А в прошлом году ты ему писал письмо, большое такое?..
Я вмиг почуял все недоброе, что только мог нести в себе поставленный вопрос. Об этом письме я спросил у Мишки в первый же день. Он сказал, что ничего не получал. И я даже успокоился, сочтя свою брехню навсегда утерянной.
А он тебе что, давал его читать?
Да он и сам его не читал!
Я вскинул бровь и вопросительно посмотрел на нее. И она пояснила:
Со мной в классе учится одна девчонка, его однофамилица. У них даже инициалы одинаковые. Так что сам понимаешь
А я что, не написал адрес?
Да нет, адрес был Но почтальон почему-то принес ей.
Скотина ваш почтальон! А эта девочка ваша тоже хороша. Ну и что дальше? Она принесла мое письмо в школу, вы устроили коллективное чтение
Нет, я, конечно, понимаю, что читать чужие письма нехорошо. Но письмо уж больно было интересное.
Очень рад, что доставил вам удовольствие.
Ой, и правда, мы его зачитали до дыр! Ты хорошо так пишешь. Ты, наверно, будешь писателем?
Нет, художником.
Так ты еще и рисуешь?
Да, но только голых баб.
Боже, сколько достоинств! И, конечно же, с натуры?
И с натуры. Но очень редко.
А что ж такое? Не хотят раздеваться?
Не интересно раздевать. Мало красивых. Перевелась красота. Все больше попадаются страшилки.
И я выразительно взглянул на Галю. И у нее отпала охота состязаться в остроумии.
Минуту мы молчали. Было противно. Такое чувство, что тебя застали в тот момент, когда ты переодеваешь трусы.
Ей, видно, тоже сделалось неуютно. Она мялась с явным желанием завязать разговор. А я закрыл глаза и потянулся. В животе при этом громко заурчало. Уж кому действительно было плевать на все переживания и половые неувязки, так это моему желудку. Урчание повторилось и сделалось озлобленным.
А Галя заговорила:
Это правда, что ты такой развратный?
Я без особого удовольствия ответил:
Да, правда. Только еще не весь развратился, остались кое-какие внутренности. Сейчас вот подошла очередь желудка. Слышишь?
Нет, я серьезно!
И я серьезно. Разве можно серьезней ответить на такой идиотский вопрос! отрубил я резко в надежде, что она обидится и перестанет приставать или вообще уйдет.
Но она оставалась под наркозом своего любопытства.
Ты не так меня понял Вернее, я не так выразилась. Я хотела сказать Хотела спросить, это все правда, что ты там писал?
Я много чего писал. Единственное, чего не писал, так это неправды. Что ты имеешь в виду?
Ну Ты был где-то в пионерском лагере И там занимался развратом с пионервожатыми
Галя, какой это разврат с пионервожатыми? Вот если бы с пионерами, был бы разврат. О чем ты говоришь!
Она почему-то смутилась и примолкла. У меня поднялось настроение. Вспомнил, что после всех порнографических сцен в том письме я поместил еще пошлейший анекдот с такими выражениями, от которых у скромной девочки должен был случиться обморок. Но вот она сидит, живая недотрога, до дыр зачитавшая письмо, и продолжает что-то выспрашивать! И мне тоже стало любопытно.
Знаешь, Галя, сказал я, задумчиво глядя в облака, я ведь не такой, каким ты вообразила меня после того дурацкого письма. Я от Мишки ничем не отличаюсь. Но среда формирует человека! У нас совсем другая атмосфера. Таганрог не Молчаново. Таганрог город барыг и проституток. Наши девочки уже с восьмого класса ведут половую жизнь. И неужели ты думаешь, мальчики будут от них отставать! Наш брат всегда впереди, а уж тут тем более! Конечно, не все одинаковы. Но в основном народ испорчен. Это вы здесь, в своем райском лесном уголке живете и не представляете, что такое власть денег! Как выжить там, где все продается и покупается!
И девственность ваша тоже. Я знаю таких мамочек, которые за деньги предлагают своих дочек! У нас каждый день кого-то убивают и насилуют. Недавно одному моему знакомому по кличке Череп дали «вышку». Знаешь за что?.. Сидели на хате, бухали. Потом что-то не поделили. Устроили разборки. Пошли в скверик и одного убили. Стали его жечь на костре, чтобы замести следы. Но пошел дождь. Тогда они порубили его на куски и тут же бросили. Потому что опять принялись бухать. Утром одного взяли в канаве, рядом с кусками трупа. Черепа повязали дома, тоже спящего, в грязи и в крови
Да что там говорить! Мастера в училище избивают учащихся. А те не могут даже пожаловаться бесполезно! Такая система. Нам ничего не остается, как пить и гулять. Быстрей схватить удовольствие и в тюрьму. Жизнь везде пропащая, Галя! Это здесь вам ничего не видно Наверно, поэтому меня так и тянет в лес. Подышу немного здоровым воздухом Может, это даст силы. Может, на год больше протяну.
Заметив, что Галя перестала дышать, я загнул еще пару жутких историй, какие у нас обычно в ходу, с насилием, кровью и расчленением. Добавил немного своих красок, усилил эффектом присутствия. Сама обстановка вдохновляла меня лес, уединение, тишина. Не хватало только темноты и зловещего крика совы. И я бы тогда заговорил о вампирах.
Галя смотрела на меня, как на выходца с того света. А я лежал, изображая Печорина, который слишком хорошо познал жизнь, чтобы еще реагировать на женщину. И мне уже стало казаться, что ничего не соврал о Таганроге, что все оно так и есть. А я и в самом деле безвозвратно разбит жизнью.
Подумаешь, захотелось поцеловать девочку в девственном лесу! Туман рассеялся, и наваждение ушло. Герой лермонтовского времени, зачарованный красотами Кавказа, тоже влюбился в Бэлу. У меня поцелуй не удался, у него любовь прошла считай, одно и то же. Ничто уже не в силах взволновать хладеющую кровь.