— А лестницу обблевал?
— Почему нет? — возразил я. — Блевать — благородное дело. Значит, хорошо пил! А пить и блевать — признак мужественности и отваги в
демократичном обществе.
Он поморщился.
— Ваше высочество, у нас, слава Господу, еще не демократическое, которым нас пугаете до икотки.
Я перекрестился.
— Вы правы, барон. Аминь. Тогда нужно сказать правду.
— Какую именно?
— Выбрать ту, — объяснил я, — что работает на нас. Заокеанская империя нанесла превентивный удар, рассчитывая нас сокрушить, но
просчиталась, не предполагая, что мы проявим такую стойкость и с легкостью отшвырнем ее происки своей чистотой, верностью сюзерену и
моральной стойкостью, сплотившись вокруг церкви и ее постулатов…
Он перебил:
— А что это?
Я отмахнулся снова.
— Да не знаю, неважно, так все говорят, звучит внушающе. Так что в едином порыве народ сплотился и дал сокрушительный и даже
сокрушающий отпор. Теперь враг удирает с перебитыми лапами и прищемленным хвостом, а мы победно и уверенно, с горящим взором и светлыми
сердцами…
Он покачал головой.
— Нет, такое даже не выговорю. Этот бред вы сами, ваше высочество, у вас получится, а у меня репутация… А на самом деле что это было?
— Нападение, — сообщил я так же шепотом, — я ж сказал!
— С Юга?
— Конечно, — ответил я. — Наверняка.
Он спросил с подозрением:
— Нет, я спросил не то, что на самом деле, а как на самом-самом деле?
— На самом, — пояснил я, — тоже с Юга. Когда не знаешь точно, надо либо молчать и разводить руками, а это для правителя недопустимо,
либо твердо и с горящим взором указывать на того, на кого надо направлять ярость масс. Любой теракт нужно использовать в своих интересах.
Он пробормотал:
— Значит, Юг…
— В перспективе, — заверил я. — А пока будем разбираться с оппозицией. На границах неспокойно, да и наши территории еще не совсем
лояльны. А до того, как начнем заниматься ими, сперва вычистим!
— Территории?
— Лестницу!
Он сказал послушно:
— Да, конечно. Я помогу Эйцу, а то наш бравый охранитель уже охрип, спеша все убрать до прихода гостей… Но все-таки, чего нам ждать?
Я проговорил с неуверенностью:
— Подождем до обеда.
— А потом?
Я сказал уклончиво:
— Пока могу сказать только, что вот такое вторжение невозможно повторить в ближайшие дни. Если это делал один маг, то копил силы всю
жизнь и сейчас лежит в прострации.
— В чем-чем?
Я махнул рукой.
— В коричневом, если перевести с ученого языка.
— А если не один?
— Для второго раза соберутся нескоро.
Он помолчал, спросил тихо:
— Откуда сведения?
Я с многозначительным видом указал пальцем наверх.