– Счастливо!
Мне вразнобой прокричали:
– Успеха!
– Хорошей дороги!
– Побед!
– Возвращайтесь!
Зайчик пошел легкой рысью, Изаэль со вздохом облегчения прильнула к моей груди и снова постаралась зарыться, но я не дерево, в меня не
залезешь, и она просто прижалась так, что распласталась на ней, как согревающий пластырь.
Снова проехали каменный лабиринт, прижимаясь к холке арбогастра, он тоже шел почти на полусогнутых, наконец крепость осталась позади, а
перед нами снова изумрудно-зеленый простор и облачное небо над головой.
Я заботливо проверил, как существо укрыто плащом, чтобы нигде не задувало, подоткнул длинные полы под ее задницу, она на удивление стерпела
безропотно, даже когда не удержался я сам и ущипнул ее за сдобную булочку.
И снова мчимся навстречу ветру в грохоте копыт; Изаэль начала попискивать, я прислушался, вдруг да нечаянно придушил, спросил встревоженно:
– Что случилось? Писать хочешь?
Она помотала головой:
– Нет, это я пою.
– А-а-а, – сказал я, – хорошая у тебя песня. Главное, громкая.
– Мы музыкальный народ, – похвасталась она. – Когда мы поем, все звери сходятся слушать. А вы?
– А мы еще музыкальнее, – ответил я. – Когда поем, все звери разбегаются.
Она всерьез задумалась над таким определением музыкальности, а мимо мелькают горы и леса; Изаэль то и дело высовывалась из гнезда, наконец
встревоженно вспищала:
– Это что, все еще…
– Оно, – подтвердил я, – все еще.
– И что, – спросила она с великим недоверием, – в самом деле мир такой огромный? Или ты меня возишь по кругу?
– Лапушка, – сказал я, – ты еще не видела его громадности. Если хочешь знать, он в самом деле… как бы великоват местами. Но я тебя, да,
вожу по кругу.
Она удивилась:
– Зачем?
Я пошевелил оскорбленно плечами.
– А просто так! Это животные все делают только с какой-то целью, а люди чаще всего вот так, без цели и по дурости. Именно потому возникла
цивилизация и развивается так бурно.
Она озадаченно задумалась и надолго умолкла, а я чуть пригнулся навстречу ветру и ушел в свои невеселые мысли, потому что помимо проблем в
Варт Генце и вообще, где я появлюсь, все больше тревожит отсутствие новостей о Карле. Совсем недавно прошел где-то по этим землям, разбивая
высланные против него войска и уничтожая сами королевства, долго бился о твердыню Зорра и безуспешно штурмовал крепость паладинов Кернель,
но затем как-то жуткие новости о его нашествии перестали распространяться странствующими путешественниками и бродячими торговцами.
Что с ним? Затаился, собирает новое ужасающе войско? Погиб?.. Подкосила смерть старшего сына и похищение младшего?.. Но разве великих
деятелей подобное останавливало?
Сиреневые облака стали оранжево-белыми, раздвинулись, между ними появилось чистейшее умытое небо, настолько радостно-голубое, словно глаза
Изаэль, что я непроизвольно притиснул ее, а она только сонно всхрюкнула.
Выглянуло солнце, и мгновенно все ожило, изменилось, засверкало, вспыхнули новые краски, а старые засияли ярче.
Мимо проносятся невысокие холмы, трава бурая, сожженная солнцем, Бобик внезапно ускорил бег, а когда его настигли, он жадно пил из ручья,
впадающего в крохотное озеро, вокруг только десяток деревьев, где ветви гнутся под птичьими гнездами, и пара пышных кустов с цветущими
ветками.
Я остановил Зайчика, соскочил на землю и сравнительно нежно снял легонькую эльфийку.
– Пусть попьют чистой воды, – объяснил я.