Сколько человек находилось в просторной комнате кроме меня, кьела и мужчины, сидящего за столом, представлялось невозможным определить, но кто то, несомненно, был: его чуть свистящее дыхание слышалось вполне отчетливо. Впрочем, мне то что? Пусть в темноте за спиной пригласившего меня к разговору господина прячется хоть целая армия: я пришел говорить, а не сражаться. А о чем будем трепать языком, сейчас узнаю.
– Чем обязан вашему вниманию, heve…
Сделанная мной многозначительная пауза не привела к ожидаемому результату: мне не поспешили представиться. С другой стороны, мое имя тоже никто не стремился узнавать, поэтому можно было даже порадоваться возможности остаться безымянными собеседниками.
– Присядьте.
Приподнимаю бровь:
– Предстоит долгий разговор?
Мне отвечают небрежно, но тоном, не терпящим возражений:
– Я не люблю задирать голову.
Пришлось опускаться в подставленное кьелом кресло. Вдохом спустя, когда оное поддало мне под коленки и задвинулось до того предела, который не позволяет быстро оказаться на ногах, а молодой человек занял место за моей спиной, стало понятно: меня в любом случае не отпустят, пока… А собственно, что «пока»?
Устраиваю локти на столе.
– Час поздний, heve, поэтому прошу поставить меня в известность о теме беседы: я очень устал и хочу поскорее отправиться спать.
– Как пожелаете. Мне самому нравится скорый подход к делу.
Ой ой ой, вот только не надо этой снисходительности! Знаю, какой я замечательный, умный, деловой и прочая. Лестью переболел давно и успешно, так что не стоит ловить меня в подобные сети: ячейки слишком велики для такой мелкой рыбки. Но пока собеседник собирается с мыслями, появляются возможность и время хотя бы его рассмотреть.
Немолодой. Но и не старый: так, серединка на половинку, лет сорок с небольшим. Лицо удлиненное, черты, пожалуй, излишне мягкие для мужчины, зато взгляд круглых светлых глаз цепкий, выдающий человека, умеющего брать от жизни все, что понадобится. Забавно курчавящиеся тонкие светлые волосы, коротко остриженные и облегающие голову, словно шапочка. Кисти лежащих на столе рук говорят о том, что их владелец не мастеровой и не ремесленник, даже не человек искусства: холеные, пухлые, мало развитые и никоим образом не натруженные. Кафтан, виднеющийся из под накинутого на плечи плаща с меховым воротником, глухо застегнут под самым подбородком, оставляя для обозрения только тоненькую полоску кружева нижней рубашки. В целом, вид вполне себе купеческий, вот только купцы всегда выставляют свой достаток напоказ (что неудивительно, ведь богатство торгового человека говорит прежде всего об умении вести дела), а этот даже перстень на левой руке – единственное украшение – повернул камнем внутрь. Не хочет привлекать внимание? Странно. Кто же он такой?
– Закончили осмотр?
– Осмотр? Ах, осмотр… Пожалуй. Вы тоже справились?
Он чуть сузил глаза, но посчитал оскорбляться преждевременным, тем более что и сам разглядывал меня не менее пристально. Любопытно было бы знать, с каким успехом. Внешность у меня не самая выразительная, можно даже сказать, неприметная: волосы бурые, не ярче древесной коры, глаза мутно зеленые, лицо бледное от недосыпа последних дней, одежда полу деревенская, полу городская. Единственное, что роднит меня с незнакомцем – невозможность угадать род избранных для пропитания занятий. Хотя именно это его как раз и не волнует, если снизошел до разговора.
– Хочу задать вам вопрос.
– Задавайте.
Мужчина любовно погладил пальцами бархат столешницы.
– Вы пришли сюда, чтобы играть?
– Нет.
– Тогда зачем?
– Это имеет значение?
Ослепительная улыбка:
– Только для моего любопытства.
Темнит. Ведет светскую беседу? Возможно, хотя и сомнительно: не то место, не то время и не тот, хм, человек, чтобы разговаривать о всякой ерунде.