– Но какова там береговая линия… Ладно, это не важно. В остальном только две области вне контроля. Ундерленды
и крепость Аманье, куда отступил с армией герцог Вирланд Зальский. Какие идеи?
– Пока не знаю, – ответил я честно. – Давайте чуточку выждем. Ундерленды чем-то похожи на Брабант, только там вместо крепостной стены
пропасти и провалы. Но оттуда выйти, в отличие от Брабанта, так же трудно, как и войти…
– Верно.
– А вот с крепостью Аманье, – сказал я, – проще. Нужно послать туда армию и попробовать договориться с Вирландом. Хотя тоже не слишком
опасен, но… чужая крепость в нашем тылу раздражает.
Он откинулся на спинку кресла, глаза блеснули молодым огнем.
– Предлагаете штурм?
– Пока нет…
– Осаду?
– Сперва подойдем большим войском, – предложил я. – Вирланд уже давно не мальчишка, детскости в нем нет… Возможно, предпочтет сдаться.
Конечно, при условии надежных гарантий.
Он поинтересовался медленно:
– Я слышал, он неплохой полководец.
Я позволил себе снисходительную улыбку.
– Чем-то он мне симпатичен, однако ради справедливости надо сказать, что он вообще единственный полководец. Войн здесь вообще не было,
потому все так легко легли под нас. А Вирланд когда-то воевал даже с варварами. Правда, про громкие победы я не слышал.
Он кивнул удовлетворенно.
– Нам не помешает хоть одна громкая победа и над сенмарийцами. Грозные варвары, честно говоря, разочаровали. А потом – да, можно повесить
меч на стену.
– Ага, – сказал я, – лучшая гарантия мира: закопать топор войны вместе с противником. Конечной целью войны служит мир, как работы – досуг.
Нам в самом деле нужно состояние войны еще на некоторое время.
Он вскинул брови.
– Почему?
– Во время войны, – объяснил я, – законы молчат.
– А-а-а, – протянул он, – ну да, мир создается войной. За время войны нужно успеть прополоть это поле. А кое-где и перепахать.
– А потом, – сказал я, – займемся этой, как ее… политикой. Говорят, так же увлекательна, как война. Но более опасна. На войне могут убить
только раз, зато в политике…
– Значит, я собираю войско?
– Делайте это неспешно, – предостерег я. – Отправляйте к Аманье малыми отрядами. Пусть располагаются, строят лагерь, демонстрируют
серьезность наших намерений. И ждут прибытия основных войск.
– Я выеду с первыми, – пообещал он. – Заодно сразу осмотрю окрестности.
Закон Дарвина о выживаемости работает все так же, мелькнула мысль. Мамонтов и саблезубых перебили, но теперь все в войне со всеми, а люди
пострашнее мамонтов. Воюем мечами, политикой, слухами, сплетнями, деньгами, законами, пошлинами… а еще каждый воюет сам с собой, чего
троглодиты не знали.
Жуткий лес, все деревья прямые и высокие, как сосны, у которых ветки только на верхушках. Я наталкивался на их гладкие, словно стеклянные
стволы, под ногами трещит, будто бегу по высохшим человеческим костям.
Холмы и вершины деревьев покрылись серебром среди темной ночи. Логирд молча спустился в овраг и застыл над большим камнем, белеющим в
лунном свете, как панцирь старой черепахи.
Я вытащил из-под него веревку, руки тряслись от нетерпения, кое-как привязал свободный конец к ноге. Логирд помалкивал, но я чувствовал,
как он тщательно сканирует мое лицо, мои движения, расшифровывает мимику.
– Теперь молчи, – предупредил я на всякий случай.