Едва Грубанов успел нафантазировать «беспроигрышный» план действий, как в стороне послышались ленивые хлопки. Хлоп. Хлоп. Хлоп.
Браво, Колик, браво! захлебываясь от восторга, зааплодировал вышедший в коридор Пидоренко. Это был просто эпичнейший обсер! Давненько я, мля, не наблюдал такого позора!
Да пошел ты, харизма стероидная, промямлил Николай и попробовал оправдаться: Баба, видать, целка еще, вот и зассала с таким мужчиной знакомиться! Баб, что ли, не знаешь?
Но его слова Пидоренко не впечатлили:
Ну-ну, Колик, с бабами нолик. Ну-ну.
Да пошел ты, раздраженно повторил Грубанов и направился в мужскую раздевалку. Около двери обернулся: Кстати, ты в курсе, что качок это чистый белок?
В смысле? не понял Пидоренко.
Один качок после тренировки может запросто сожрать другого качка. Вместо курочки и протеина. Это тебе так, на заметку, чтобы в одиночестве не ходил, когда всех друзей растеряешь.
Оставив Пидоренко переосмысливать услышанное, Николай с обидой толкнул дверь мужской раздевалки.
Внутри было безлюдно и тихо, лишь под потолком освежающе шумел кондиционер.
Грубанов прошел к шкафчикам. Открыв разболтанный замок, достал черную футболку, пахнущую купленным в подземном переходе одеколоном «Брутальный мэн». Недолго думая, снял пропотевшую майку-алкоголичку и бросил ее в пакет. В отблеске люминесцентных ламп блеснуло потом белое, «накаченное» долгими вечерними пивопосиделками пузо. Николай попробовал его втянуть, но тщетно пузу нравилось снаружи.
Ну и хрен с тобой, любуясь на себя в зеркало, отчеканил Грубанов. Кому-то не нравится моя фигура? Тут уж хрен с вами. Потому что я идеальный мужчина! И начал одеваться.
«Может, все-таки набраться смелости и вызвать сегодня вечером кхм, труженицу интимного фронта? натягивая вещи, всерьез задумался он. Да не, ну нахрен! Приедет еще какой-нибудь "крокодил" в сопровождении пары "быков", и не отвертишься потом от этого зоопарка. Придется либо сексом заниматься, либо штраф платить. За ложный вызов!»
Одевшись, Николай вышел из раздевалки. Проигнорировав Пидоренко, быстрым шагом направился к выходу завтра предстоял тяжелый день.
На улице Грубанов вспомнил, что дома, в холодильнике, его ждет парочка холодненьких хмельно-солодовых напитков. От этой мысли мастер пикапа прибавил шагу вечер последнего дня отпуска переставал быть скучным.
Глава 2
Работал Николай Юрьевич Грубанов в Научно-исследовательском институте «Старопизденск», который был расположен в одноименной деревушке. Точнее, расположен вместо деревушки местные жители постарше спились и перемерли, молодежь свалила в город «за длинным рублем», а пустующие дома были быстренько и под шумок снесены. Вскоре на месте деревушки вырос супертехнологичный исследовательский центр. А вокруг него трехметровый бетонный забор с колючей проволокой да вышки вертухаев, словно за забором находился не институт с безобидными учеными, а как минимум колония строгого режима с особо опасными рецидивистами, к тому же приговоренными к пожизненному заключению.
Впрочем, такое внимание к безопасности было оправдано НИИ «Старопизденск» носил статус засекреченного объекта, и о нем мало кто знал. А уж попасть сюда работать По меркам разграбленной и разрушенной страны место было сладким платили в НИИ хорошо, даже слишком. Что и неудивительно здешние сотрудники разрабатывали для государства различные «конфиденциальные» устройства. Начиная от отечественных мобильных телефонов со встроенным «товарищем подполковником» в прошивке, и заканчивая опытно-нерабочими образцами машины времени. Трепаться же о работе за пределами НИИ означало выдать потенциальному врагу гостайну со всеми вытекающими последствиями. Вплоть до расстрела.
Несмотря на супертехнологичность и современность, единственная дорога, ведущая к институту из города, по старой доброй русской традиции оставалась дерьмовой. Особенно сейчас, весной после проливного утреннего дождя недобетонка превратилась в двухколейное грязевое полотнище.
По этому полотнищу, словно хищник, прижимающийся мордой к земле, полз то ли ПАЗик, то ли ГАЗик, то ли, мать его, УАЗик Грубанов, сколько ни пытался, так и не смог запомнить марку новенького, только с завода, автобуса.
В автобусе сидели сотрудники НИИ, в основном мужчины все как на подбор лысеющие, в очках и дешевых костюмах, возрастом далеко за сорок пять. Бомонд высшего ученого света. На их фоне Николай чувствовал себя молодым альфа-самцом, случайно забредшим на чужую территорию.
По пути на работу болтать в автобусе было не принято, поэтому ехали в тишине, молча. Каждый размышлял о чем-то своем о работе, планах на день, вечернем футболе, не скорых выходных. И только Грубанов думал о молоденькой практикантке, сидящей на соседнем, через проход, кресле. Точнее, даже не о ней, а о ее глубоком декольте
«Первый раз эту цыпочку вижу. Симпатичная. Интересно, давно у нас работает? Нечасто к нам новеньких присылают, особенно таких студенточек Особенно таких сексуальных студенточек! Небось дочка какой-нибудь важной шишки, иначе бы как она сюда попала? Может, конечно, у нее голова хорошо работает или она головой! многозначительно усмехнулся Николай. Теперь я почти не жалею, что отпуск закончился».
Зеленоглазая шатенка с россыпью веснушек резко повернулась, перехватывая взгляд Николая. Тот приветливо улыбнулся и, теребя в руках бутылку с минералкой, на всякий случай отвел глаза
Полная тишина в автобусе стояла ровно до того момента, как ПАЗик-ГАЗик-УАЗик доехал до старого бревенчатого моста. И едва он въехал на мост
Три, два, один, раздался зычный голос с водительского сиденья. Колбасинова!
Ще-е-ель! вскочив со своих мест, хором подхватили три десятка стареющих лбов.
Девушка-практикантка вздрогнула и чуть не выронила из рук модный в этом году смартфон последней модели.
Господи, напугали, идиоты, прижав телефон к груди, выдавила она и посмотрела на Грубанова единственного мужчину, кто остался сидеть на месте. Протянув руку, дотронулась пальчиком до его плеча: Скажите, это что сейчас такое было?
Николай от неожиданности чуть не поперхнулся минералкой, которой так не вовремя решил промочить горло.
Кхм Так это же это, как его Традиция, короче, такая, прохрипел он.
В глазах практикантки вспыхнуло любопытство. Она всем телом подалась к Грубанову, из-за чего ее выразительное декольте стало еще выразительнее.
«Нихрена себе дыньки, стараясь пялиться не так откровенно, потек слюной Николай. Вот бы взять эту сучку и заставить полночи скакать на моем кориандре!»
А девушка-практикантка, словно не замечая, куда обращен горячий взгляд «альфа-самца», затараторила, миленько картавя:
Тррадиция? А ррасскажите поподрробнее. Я в институте изучала тррадиции рразличных нарродов мирра, это та-а-ак интерресно! Она вновь прижала руки к груди, частично скрывая свои прелести, от чего Николай слегка пригорюнился. Кстати, я Мила. Мила Вагина. И протянула ладошку.
«Интересно, если я во время секса скажу: "Какая милая вагина", она оценит каламбур?» пожимая хрупкую ладонь девушки и пытаясь не расплыться в глупой ухмылке, подумал Грубанов. Но вслух произнес совсем другое:
А я Коля То есть Николай В смысле, Николай Юрьевич.
Очень прриятно, положив руки себе на колени, сверкнула улыбкой Мила. Так что за тррадиция, Николай Юррьевич?
Тот вновь как бы случайно заскользил взглядом по ее сиськам.
А? Какая еще традиция? как показалось, растерянно удивился он. А-а, точно, традиция! Короче, когда мы утром проезжаем через тот мост, то все кричат: «Колбасинова щель!» Река так называется. Колбасинова Щель. И замолчал.