Такая основополагающая для бывшего режима «вывозная» схема объективно не нуждается в большей части национальной инфраструктуры, не нуждается в наличии на территории страны пребывания городов и иных поселений, производственных объектов и вообще населения. Наоборот, всякое отвлечение ресурсов экспортно-сырьевой «вывозной» экономики на некое внутреннее развитие есть непроизводительная их трата, с компрадорской точки зрения.
В самом деле, возьмем те же нефтепромыслы это расположенные в голой степи или на каспийских искусственных островах скважинные поля, со своими закрытыми вахтовыми поселками, собственным системами жизнеобеспечения и охранными структурами. У них свои электростанции на попутном газе и свои магистральные нефтепроводы, проложенные через безлюдные пространства. Добыча урана такие же разбросанные по муюнкумским полупустыням скважинные поля, с такими же закрытыми вахтовыми поселками. Единственно, пожалуй, электроэнергия не своя, да есть некоторая потребность в авто- и железных дорогах.
Шахты, рудники, карьеры, обогатительные и металлургические комплексы те чуть более сопряжены с жилой и экономической инфраструктурой страны пребывания, и то это инфраструктура подтянута к ним в виде малых городов и рудничных поселков. Строящиеся специально для промышленных узлов электростанции успешно приватизированы, таким отданным в иностранную собственность промышленным гигантам остальная инфраструктура Казахстана просто не нужна лишь бы не докучала своими нуждами.
В такой ориентированной на добычу сырья на вывоз компрадорской системе принципиальное отсутствие в самом Казахстане как источника, так и механизмов внутреннего инвестирования и развития это благо. Чем меньше внутреннего инвестирования, тем больше нужда во внешнем, это и ведет автоматически к деиндустриализации и десоциализации внутри Казахстана.
Этнизация власти составная часть компрадорской экономики
А еще одной защитной оболочкой для компрадорского устройства власти и «вывозной» экономики является ставка на этническую, а не гражданскую основу национальной государственности, вкупе с приматом «независимости» и в сочетании с ортодоксально-рыночными подходами к экономике. Этнический «патриотизм» в общественном поле и подражательный «либерализм» в экономике, даже если носители таких воззрений искренне не подозревают о такой своей роли, также есть важнейшая гарантия сохранения «много-векторного» фактически колониального положения Казахстана на мировом рынке.
При том, что носители компрадорского начала из власти удалены, сама по себе «вывозная» экономическая модель остается в действии, и по-прежнему прикрывается «рыночной» политикой правительства, безуспешной, но упорно воспроизводимой.
Проекция такой политики в будущее чревата не только социально-экономической, но и политической дестабилизацией. Совершенно не исключено, что после безусловной победы дружно выдвинутого всеми партиями президента Токаева на выборах, в оппозицию к нему, по мере ухудшения положения в стране, начнут переходить весомые фигуры из его же власти или крупного бизнеса. Более того, если нынешняя «рыночно-либеральная» политика правительства не изменится, сценарий перехода кланово-олигархической борьбы внутри власти в форму открытого противостояния есть только вопрос времени.
Поэтому весьма желательно, чтобы подготовка к решительному повороту по формуле «государство возвращается в экономику» началась как можно скорее и как можно ближе к уровням, на которых принимаются решения.
Для чего и написано все нижеследующее.
Кризисные риски для Казахстана на текущий момент и ближайшие годы
Принятие главой государства решения о переизбрании осенью текущего года адекватно идущему в мире переформатированию однополярной глобализации в блоковый формат, несущей чрезвычайные риски и вызовы и захватывающей, по всей видимости, предстоящие три-пять, а, возможно, семь и более лет.
Оглашенное 1 сентября Послание народу становится в таком формате фактической избирательной программой для президента, заложенных в ней решений насчет фиксации пенсионного возраста для женщин, открытия накопительных счетов для детей, повышения минимальной заработной платы и других достаточно для успешного переизбрания. Однако этого нельзя сказать о правительственной политике в целом, становящейся все более неадекватной накапливающимся проблемам.
Перенос формирования действительно нового правительства и выработка новой экономической политики откладываются до тоже приближаемых выборов в мажилис, что дает некоторый запас времени, однако и повышает остроту проблемы формирования дееспособной президентской команды и адекватной нарастающему кризису экономической программы. Несомненно, что весенняя избирательная компания в мажилис будет сопровождаться массированной критикой кадрового состава и едва ли не всей действий правительства и акимов, тем важнее заранее готовить исполнителей и саму программу реально «Нового Казахстана».
Для подготовки такой программы и команды целесообразно исходить из понимания, что на протяжении всего нового президентского срока риски сохранения социально-экономической и политической стабильности в Казахстане, уже и сейчас приобретшие острую форму, будут только усиливаться.
Внутренний рынок: рост цен и дистрофия платежеспособности
В оперативном плане главным вызовом становится рост цен, импортируемый с вступивших в необратимую инфляцию рынков доллара и евро, вкупе с удорожанием российского импорта из-за разрушения прежних механизмов курсовой связки рубля к доллару и тенге к рублю.
Между тем, запас прочности унаследованной от прошлого режима экономической и социальной модели подошел к своему исчерпанию еще до январских и февральских событий, ставших резким катализатором назревших перемен.
Самым узким местом является платежеспособность населения. Так, на середину 2022 года все на круг казахстанцы тратили на потребление больше 92 процентов своих доходов, люди живут лишь сегодняшним днем: фундаментальные приобретения почти не делаются, запасы на будущее почти не откладываются. Еще бы, ведь и само потребление сосредоточено лишь вокруг элементарного выживания. На сайте Бюро по статистике дан официальный расклад: на пропитание перед президентскими перевыборами уходило 55,8 процентов от потребительских расходов, 25,5 процентов на непродовольственные товары, 18,7 процентов оплата коммунальных счетов и еще 6,4 процента оплата кредитов. Итого почти 81% средне-казахстанского семейного бюджета тратятся лишь на то, чтобы поесть, заплатить за свет, тепло и воду и рассчитаться с банком-кредитором. Это даже не бедность, это дистрофия, экономическая и социальная.
Поскольку же вся внутренняя экономика прямо или опосредованно базируется на платежеспособности населения, о ее развитии тоже говорить не приходится. В свою очередь, природа столь скудной платежной базы вытекает из соотношения доходов во внутренней и в «вывозной» экономики. Бюро по статистике и здесь дает бесстрастно-безжалостный расклад: в структуре ВВП по доходам (на второй квартал 2022 года) оплата труда составляла 30,9 процента, налоги на производство и импорт 10,6 процента и основная доля 58,5 процента приходилась на валовую прибыль. То есть, на свои заработки казахстанцы могут приобрести, даже с учетом бюджетных добавок, не более трети всего производимого в стране, тогда как две трети достаются получателям той самой валовой прибыли. Каковая, разумеется, приходится на внешний сектор, на экспортно-ориентированные сырье-добывающие корпорации.