* * *
Небольшой реактивный самолет, через сеть офшоров принадлежащий Северному холдингу, начал снижаться. Сергей Николаевич Кольцов, оторвавшись от своих воспоминаний, поправил спинку сиденья и, подняв шторку иллюминатора, посмотрел вниз. Они уже прошли тонкий слой облаков, и было хорошо видно Альпы, зеленую траву на французской стороне границы и серебристые зеркала разбросанных тут и там горных озер. Стюардесса, молодая красивая калмычка с раскосыми глазами, вежливо улыбаясь, забрала со столика недопитый стакан виски и серебряное ведерко с почти полностью растаявшим льдом.
Много воды утекло с тех давних времен, о которых в редкие минуты откровенности он мог рассказать только очень близким людям. Сегодня, после разговора с Ромой Чекарем, он не переставал думать о Магомеде с его теперь шаркающей походкой старика. Внутренняя симпатия по отношению к по-своему добродушному собаководу возникла у него еще тогда, когда тот, неуклюже поддерживая штаны, из которых при аресте вынули ремень, вошел к нему в кабинет. Все в жизни переставало быть случайным у людей, однажды встретившихся с Сергеем Николаевичем Кольцовым. Отслужившего срочную Магомед-Алиева пригласили работать в Кизлярский исполком, где он быстренько выучился не делать четырех ошибок в слове из трех букв, то есть, тыкая пальцем в старенький «Ундервуд», писать «еще» вместо «исчо». И уже через год его приняли в КПСС и избрали депутатом местного Совета. Прошли годы, прежде чем Кольцову самому пришлось обратиться к им же самим так искусно выращенному руководителю целого района. Тогда они были еще молоды и понимали друг друга с полуслова. Они и их ближайший круг стали еще богаче, всю первую половину нулевых успешно отжимая контрольные пакеты высокорентабельного металлургического бизнеса.
Но время неумолимо брало свое. Кольцову пришлось уйти в отставку скорее из-за возраста, чем из-за тех художеств, которые он себе позволял, руководя доверенной ему службой. Такое долголетие можно было объяснить присущим ему волчьим чутьем, с которым он безошибочно понимал, какую корову из хозяйского стада можно зарезать, не вызывая при этом гнева пастуха. Сейчас до очередного юбилея ему оставалось довольно долго, и он не чувствовал себя стариком. От природы жилистый, подтянутый, он сохранил военную выправку и, несмотря на официальный статус пенсионера, цепко держал в своих узловатых пальцах нити от всех финансовых хитросплетений многомиллиардного общака.
Увлеченный воспоминаниями, он совсем забыл позвонить своей дочери и сообщить точное время ожидаемого приземления. Он взял трубку встроенного в столик из африканского бубинго телефонного аппарата и по памяти, которая его никогда не подводила, набрал номер с префиксом «плюс тридцать три». Чтобы общаться с дочерью, он специально вручил ей симку, оформленную на проживающего во Франции выходца из Камеруна. Она сразу ответила на вызов. Оказалось, Наташа была недалеко от аэропорта, в ближайшем к нему торговом центре, и, уже успев купить две пары темных очков, сейчас выбирала себе туфли. Кольцов, любивший свою единственную дочь на грани между обожанием и обожествлением, понимал, как немногим он может ее на самом деле побаловать, и всегда поощрял ее дорогие и порой абсолютно бесцельные покупки. Как специалист, посвятивший многие и многие годы изучению процессов, связующих сознание и подсознание, он хорошо знал, как шопинг положительно влияет на настроение человека. Нейропроцессы, контролирующие наши покупки, возникают в той же части мозга, где находят свое удовлетворение охотничьи инстинкты гомо сапиенса как хищника, и как бы сознательная часть нашего мышления ни указывала на разительное несоответствие между покупкой скромного диаманта с характеристикой, к примеру, vvs1 и коллективным забиванием камнями и палками попавшего в хитрую ловушку мамонта, мозг, сформированный за миллионы лет эволюции, выдает на удивление одинаковый результат от, на первый взгляд, таких далеких по своей сущности действий.
Почти перед самой посадкой он прошел в туалет почистить зубы и освежить лицо. В полете он пару раз вздремнул, и сейчас неприятный вкус во рту его немного раздражал. Хрустальный стаканчик для зубной щетки мелодично звякнул пару раз, когда шасси суперджета коснулись бетона взлетно-посадочной полосы. Кольцов пригладил по-прежнему черные волосы на неизменный косой пробор и, ущипнув себя сначала за одну, потом за другую щеку, чтобы выглядеть пободрее, вернулся в салон. Окружавшая его роскошь кое-как компенсировала горечь от потерянной власти. Услужливая калмычка проводила его до выхода и подождала, пока он спустится по трапу и сядет в подъехавший лимузин, затем, кокетливо поправив пилотку и помахав рукой в белоснежной перчатке уже тронувшемуся авто, она зашла в кабину к пилотам. Оба уже немолодые старшему было около сорока пяти, они почти десять лет служили в частной авиации Северного холдинга, куда эйчар, в прошлом чиновник Генпрокуратуры, собирал лучших представителей авиационной элиты: испытателей и спортсменов-пилотажников. Второй летчик, помладше и не такой угрюмый, как командир, пошлепал Эльзу так звали стюардессу по спине и, задержав руку ниже поясницы дольше положенного по неписанному регламенту времени, сообщил, что они, скорее всего, остаются в Женеве минимум на три дня до особого распоряжения.
* * *
Спортивная машина медленно двигалась по улицам столицы вечно нейтрального государства. Только долгие светофоры прерывали ее плавное скольжение по почти пустым, без обычного трафика воскресным улицам. Согласно давно установленному порядку, отец с дочерью никогда ничего не обсуждали в машине, даже простые житейские темы оставались табуированными. Номер в том же отеле, на том же этаже и с окнами, выходящими во двор, был букирован на имя гражданина Румынии Иона Ионеску. Это было обычной и разумной предосторожностью. Государство, интересы которого в свое время защищал отставной генерал, не забывая, впрочем, и о своих, было втянуто в локальные конфликты, после которых большое количество всякого отребья из числа недобитых террористов, боевиков и членов их семей нашли убежище у толерантных европейских демократов. В своем фиаско многие из них не без основания были склонны винить таинственную службу всемогущего когда-то генерала, а значит, любые предосторожности не были пустой перестраховкой.
Они перекусили в ресторане недалеко от отеля, без вина, отложив это маленькое удовольствие на потом, и, оставив машину в гараже уже до следующего утра, перешли по мосту на другой берег. В канун Рождества даже в самых дорогих бутиках было необычно многолюдно. Поднявшись на второй этаж особняка, полностью занимаемого французским домом Картье, они, не сговариваясь, перешли на английский язык, рудиментарный уровень которого позволял Кольцову общаться на бытовые темы. Этой хитростью они пользовались всегда, надеясь избежать общения с русскоговорящими продавцами, которые, словно гиены, набрасывались на посетителей, едва заслышав знакомую речь.
Походив недолго вдоль витрин с ювелирными украшениями, блеск и красота которых позволяли примириться с сумасшедшим ценником, Сергей Николаевич выбрал кулон из белого золота в форме головы пантеры, изумрудные глаза которой загадочно мерцали, как у живой кошки, высматривающей жертву. Быстро выбирать и не торговаться было одной из его отличительных черт.