«Охотник» я «Первый», что происходит, где ты?
Само собой связаться было не просто, то и дело в мой вызов вмешивались другие радиостанции попробуй разберись кто кого вызывает. Пришлось повторить свой вызов еще дважды, прежде чем на него откликнулся Иван.
«Первый», «Первый» я «Охотник» веду бой, городок Мироновка, противника не меньше двух танковых полков, обложили как медведя в берлоге со всех сторон.
Мироновка районный центр в этом городке должен был располагаться мой штаб, о его взятии Толбухин доложил еще с утра, поэтому я и выдвинулся, но оставив небольшой гарнизон Иван должен был продолжать наступление. Я приказал остановиться и высунулся из башни прихватив бинокль. Справа совсем рядом располагалась деревушка дворов двадцать не больше. Деревушка казалась вымершей и это не удивительно, от трех крайних хат остались одни печные трубы, а над еще тлеющими остовами подымались жидкие дымки. Я достал карту и стал сверяться с местностью. Шум боя отчетливо доносился с той стороны куда мы двигались, но кидаться вперед наобум я не собирался. Деревушка носила название Мирное и судя по карте она была в километрах десяти от Мироновки, минут двадцать ходу. Я вновь с сожалением посмотрел на свои новенькие свежевыкрашенные танки. Вот именно свежевыкрашенные, в темно зеленый цвет, а на фоне белого снега нас заметят километра за три, а тигры Т 34 бьют за два километра, конечно у ИСов броня попрочней все же тяжелый танк, но количество быстро переходит в качество. Вывод нас еще сожгут на подходе. Я вновь оглядел деревушку и заметил, что над центральной хатынкой, самой большой на все еще не полностью утихшем ветру развевается красный флаг, но не наш, вместо серпа и молота в четко выделяющимся белом кругу выделялась черная свастика. Я оглянулся и увидел выглядывающего из бронетранспортера лейтенанта моей охраны.
Лейтенант! окрикнул я его. Видишь эту тряпку над тем домом? Снять и доставить сюда. Исполнять!
Есть, товарищ генерал!
Лейтенант скрылся в бронемашине и та развернувшись рванула к деревне. Вскоре оказавшись у той самой большой хаты, которая раньше скорей всего была сельрадой бронемашина остановилась и из неё выскочил лейтенант и двое солдат. Один солдат взгромоздил другого на свои плечи и тот прикладом автомата стал сбивать флагшток на котором развивался фашистский флаг. На поднятый шум из дверей хатынки выглянула фигура и тот час скрылась. Дальше все произошло мгновенно, из распахнувшегося окна ударила автоматная очередь. Тот час с бронемашины по дверям и по окнам ударил пулемет. Солдаты же уже сбившие флагшток моментально укрылись под стенами хаты, лишь лейтенант видно растерявшись продолжал стоять как вкопанный. Раздалось несколько выстрелов и лейтенант пошатнувшись упал. Прогремел взрыв гранаты, брошенной в разбитое окошко одним из наших солдат и все стихло. Завертелась башня моего танка, это наводчик поспешно наводил орудие на дом. Но похоже все уже кончилось. Вскоре бронетранспортер раскидывая перед собой снег остановился возле моего танка. Из него вылезло несколько человек. Рослый в зеленом бушлате сержант сжимавший в руках скомканный флаг и двое солдат волокущих с собой человека в черном мундире без головного убора. В нем я сразу опознал полицая, это у них были такого покроя мундиры с носимой белой повязкой на рукаве. Полицай с трудом стоял на ногах, а с рассеченного лба у него сочилась тонкая струйка крови.
Троя их в избе было товарищ генерал, двоих того, а этому прикладом по голове слегка прилетело, доложил сержант мне указывая на пленного.
Что с лейтенантом? спросил я разглядывая трясущегося полицая.
Вместо ответа сержант снял шапку и злобно глянул на пленного.
Зачем стреляли? спросил я у того.
Полицай молчал. Один из солдат замахнувшись на полицая потребовал.
Отвечай иуда, когда у тебя генерал спрашивает.
Полицай вдруг упал на колени и заголосил.
Пан офицер помилуйте, трое диток у мэне, молодшему и трех годочкив не мае.
Я тяжело вздохнул и бросил солдатам.
Пристрелите его что ли, все равно нечего вразумительного не скажет.
Один из солдат сделав шаг в сторону передернул затвор автомата, прогремела очередь. И полицай прекратив голосить ничком ткнулся в снег, который тотчас начал краснеть у его головы.
Эту тряпку отдай ему, я указал сержанту на высунувшегося из танка наводчика. Алексей, повесь его на антенну.
Наводчик удивлено посмотрел на меня, но все же взяв протянутый сержантом фашистский флаг выполнил мой приказ привязав концы флага к гибкому металлическому пруту.
Это чего, это? раздался рядом со мной возмущенный голос.
Я оглянулся рядом со мной стоял старший лейтенант и с подозрением смотрел на меня.
Это браток военная хитрость, или ты думаешь немцы запросто подпустят нас к себе, ответил я, взбираясь на танк.
Но это же немецкий флаг! Как можно его навесить на наш советский танк? Продолжал негодовать старлей.
По машинам! отдал я приказ забираясь в башню.
Старший лейтенант все еще возмущаясь подбежал к своей машине и с помощью поданной руки заряжающего забрался на танк, прежде чем скрыться в башне, вновь бросил злобный взгляд на трепыхающейся на ветру полотнище над головной машиной. Взревев мотором та дернувшись набирая скорость пошла вперед по дороге.
Трогай, старший лейтенант отдав команду мехводу, высунулся из люка, оглянулся. Третья машина двинулась за ними, а уже в хвост ей пристроились обе бронемашины. Старший лейтенант вновь бросил взгляд на развивающийся над генеральским танком флаг и скрежетнул зубами. Его Алексея Булыгина не какая военная хитрость не заставила бы нацепить на свой танк эту мерзость. Как мог прославленный генерал, дважды герой советского союза пойти на такое. Или он так и воюет? Нет, так не должно быть, такому их в училище не учили. Алексей заканчивал учебу тогда когда уже вовсю шла война. Среди курсантов он был один из первых, все рвались на фронт. И вот он получил звание лейтенант, но вместо фронта, его оставили в училище, как он негодовал, писал рапорты. Ходил к самому полковнику Потапову, начальнику училища, требовал отправить на фронт. Все было бесполезно. Потапов так и заявил, кому то надо готовить танкистов, а Алексею как наиболее отличившемуся в учебе потому и доверили это. Так прошел год, пошел другой. Все его сокурсники воевали, кто то погиб, а кто то уже командовал ротой, получал звания, награды, а он Алексей обучал будущих танкистов. Нет, он не перестал писать рапорта, рваться на фронт, все было бесполезно. Без него прошла Сталинградская битва, была победа на Курской дуге, врага погнали прочь и он вдруг испугался, что фашистов разгромят без него. Он снова пошел к начальнику училища и тот вдруг спокойно принял и выслушал его.
Знаешь Алексей, сказал Потапов. Ты попадешь на фронт, но прежде пройдешь учебу на новом танке, машины проходят испытания и на них нужны опытные экипажи, вот ты их и подготовишь.
Алексей слышал о новых танках, но такого увидеть он не ожидал. ИС причем новейшей модификации всем был хорош и броня и калибр, куда там немецкому «тигру». Одно плохо заряжание было раздельным, сперва снаряд, потом поддон с пороховой начинкой, а места в танке не очень то много поэтому зарядов всего тридцать на небольшой бой только и хватит. Но все равно, после двух месяцев тренировок и обкаток, он с тремя танками и экипажами получив третью звездочку на погоны отбыл на фронт. И вот скоро его первый настоящий бой, а он уже и не надеялся, поскольку по прибытии в действующею армию их определили в резерв при штабе, а это снова в тыл. И вдруг сам командарм сел командиром в одну из машин и бросив штаб двинул их в зону боевых действий. А уже через некоторое время Алексей увидел подбитую «пантеру» верней то что от неё осталось и сделал это сам генерал лейтенант Кропоткин с одного выстрела. Правда тот был в упор, но это как раз и говорило о том, что они были на передовой. То что, что то не так с наступлением, стало ясно когда им повстречалась разгромленная на марше колонна. Столько погибших Алексей никогда раньше не видел, но самое обидное было то, что немцам эта победа досталась почти без потерь, что такое один ганомаг и сотни погибших наших солдат. Алексея душила жажда мести, надо было отомстить за наших солдат, и вдруг по приказу генерала на его танк цепляют фашистский флаг.