Если не решусь подойти, если не попробую, то никогда не узнаю. Её ли?
Но почему-то спешно развернулась и, стараясь не дышать, рванула обратно. Остановилась. Посмотрела сквозь мерцающие фонарики на небо, вздохнула:
Я ведь даже имени не помню. Да и он вряд ли меня узнает.
Разве можно навязываться незнакомому парню, который ужасно не понравился при случайной встрече? Нет же! Но ведь стоит попробовать? Обязательно! Чтобы не жалеть потом всю жизнь!
Я крепко зажмурила глаза так, что аж побелело. Разогналась, перепрыгнула через сугроб, что ограничивал площадь. И как была в коньках помчалась в лес.
Только не сейчас! Ведь праздник! И тот парень!
Но сдержаться не получилось. Ноги подкосились, руки загребли снег. Я перекатилась на бок и судорожно рванула собачку молнии вниз выбралась из пуховика. Скинула неподходящую для лесной прогулки обувку. Вскрикнула от накатившего жара! Кожа быстро покрывалась рыжеватым мехом, который ещё недавно показался мне язычками пламени. Но теперь я знала точно, что превращаюсь в юркую лисичку.
Вот такое новогоднее чудо!
Одежда осталась далеко позади, но я полагала, что найду её, когда придёт время. Всю прошедшую неделю я бегала по лесу и училась справляться с проснувшимся наследственным недугом.
Оказалось, что моя прабабушка Груша на дух не переносила курятину и оборачивалась лисой, в рыжей шубе защищая деревню от всяких невзгод. Её мама прибилась к поселению вместе с торговым обозом, принесла особые умения. Но более подробная её родословная канула в историю. После в семье не рождалось подобных. Но через несколько поколений ген пробудился. Что логично вписывалось в современную теорию наследования генов. И вовсе не каждое поколение, и не через поколение, как считали раньше, проявлялись некоторые особенности, если в род вливалась совсем непохожая кровь. Я и внешне очень напоминала прабабку, чему свидетельствовали сохранившиеся чёрно-белые фото.
Я помню, как трепала бабушку по рыжему загривку, вздохнула мама, когда в тот день я вернулась домой после разговора с фонтаном.
И с чего я решила, что древняя архитектура действительно исполняла желания? Да ещё и таким странным образом! Ведь не поверила же тому парню! Он точно привирал, чтобы произвести впечатление на наивную девушку.
Так не бывает, глухо отозвалась я, вспоминая вкуснейшее лакомство, которое выловила в лесу собственными зубами.
Да, Идочка. Я тоже думала, что у нас есть красивая семейная легенда, но не более. У бабули Груши дети не оборачивались. Но она догадывалась, что внуки смогут. И всё рассказывала свои сказки, будто была в нашем роду волшебная сила. А я и вспомнила, как в детстве играла с рыжей собачкой. Посмеялась, мама грустно улыбнулась и смахнула со щеки трогательную слезинку. А тут ты, Идочка, шёрсткой обросла. Вот так вот средь бела дня. Оказывается, и не сказки, и не собачка.
Мы ещё долго сидели на кухне, рассматривали старые фотографии. Прикидывали, кто ещё из моих троюродных братьев и сестер мог бы унаследовать такую странность. Искали фото в социальных сетях, сравнивали с прабабушкой Грушей.
Но ведь теперь не принято говорить о подобном вслух. Можно попасть на учёт или в лабораторию на опыты! И я бросила затею найти похожих родственников. Мама вспоминала бабкины наказы. Я подмечала нюансы в своём настроении.
А сегодня расстроилась на площади, не сдержала эмоций! Вот лисья сущность и полезла наружу там, где не справлялся человек, справлялась хитрая хищница с острым слухом.
Лапы несли меня через трескучий валежник всё дальше от города и праздничных огней. Но казалось, что запах фиалок преследовал, загонял в одному ему известную ловушку. И на нетронутой заснеженной поляне с низкими ёлочками на опушке накрыл сизой шалью.
Я остановилась, сбитая с толку. Недовольно заворчала, спрятала нос в лапы в бесплодных попытках оттереть столь волнующий аромат. И провалилась в снег, оплавляя края разгорячённым от бега телом. Мерцающие в лунном свете снежинки липли к коже и тут же таяли. Блестящие капли стекали серебристыми ручейками.
Но внезапно мои обычные человеческие уши уловили, как мелодично хрустнул засохший сук неподалеку. Я встрепенулась и уставилась на темную чащу. Дыхание спёрло. А из-за небольшой пушистой ёлочки показался человек.
Новый год
Он остановился около заснеженного молодняка так, что я видела обнажённый торс. И тогда вспомнила о полном отсутствии одежды у меня самой. Окопалась снегом, готовая провалиться сквозь мёрзлую землю. А он вдруг отломил несколько веток от ближайшей ели, прикрылся сам и быстро приблизился ко мне. Опустился на колено, протянул душистый лапник и понимающе улыбнулся.
С наступающим! завопила я срывающимся голосом единственное, что было уместно сегодняшним вечером.
Ида? изумился он, вскакивая на ноги, и расплылся в ошалелой улыбке. Ида! Я же ждал тебя на площади!
А-а-а? выдала от удивления.
Забыла? Он поник, но быстро что-то сообразил и с новой, совсем другой, улыбкой добавил: А давай заново. Антон.
Антон, повторила я, всё ещё находясь в оцепенении. Ты пахнешь дикими фиалками.
Ты тоже, почему-то прошептал он. И твой голос не могу забыть.
И ты тоже? выдохнула эхом.
Он смотрел мне в глаза не отрываясь, я же попала в плен серых крапин, что выделялись отчётливее в лунном свете. Я боялась заговорить с ним на Графской площади, а теперь слова казались лишними. Ведь я слышала, как билось его сердце, слышала учащенное дыхание, слышала трепещущий в теле дух.
Ветер смахнул снежинки с широких еловых ветвей, закружил вокруг нас в колючем танце. Они искрились в лунном свете, шептались, задевая резными лучами друг о друга. А дивный аромат фиалок окутывал нежным коконом, заставляя принюхиваться к морозу и забывать обо всём.
Вдалеке раздался громкий хлопок. За кронами деревьев рассыпались цветные вспышки. Радостные улюлюканья сопровождали второй выстрел и третий. Небо окрасилось мерцающими фонтанчиками.
Лишь тогда холод обжёг человеческую кожу, что не была приспособлена для прогулок голышом. Я зябко поёжилась и вспомнила о сброшенной неподалеку от города одежде.
С Новым годом, Ида, растерянно, но очень нежно поздравил Антон. Кажется, уже наступил.
С Новым годом, проскрежетала зубами я. Вот бы одежда умела бегать так же резво и скакала каждый раз следом.
Перекинемся? осторожно предложил Антон.
Я не умею по заказу, призналась еле слышно, неопределенно пожала плечами и отвернулась к фейерверкам.
Помогу, хитро прищурился он и молниеносным движением сократил расстояние между нами до непозволительного.
Не дал мне опомниться, как прильнул к губам, обжигая похлеще январского мороза. Ноги подкосились, я ухватилась руками за его шею, выронив еловые ветки. Но Антон слишком быстро отстранился и прошептал:
Догоняй, лисичка.
Огонёк внутри подскочил к горлу, взбунтовался. Антон ловко нырнул вниз, мягко приземлившись на четыре лапы. Светлый жемчужный мех казался сотканным из последних лучей заката. Антон повёл носом и будто даже в зверином обличье игриво подмигнул. Я же выгнулась навстречу, принимая вызов, и ловко оделась в свою рыжую шубку.
Мелькали стволы и ветки, вздымался снег. Лапы одновременно отрывались от земли. И я в несколько ловких прыжков настигла похитителя.
Да-да, этот хитрец украл мой поцелуй!
Лизнув светлую морду, я прижала уши и рванула наутек. Он выскочил наперерез, неожиданно тихо! Будто обогнал меня ещё вчера и сторожил под раскидистым кустом бузины. Завалил на бок, легонько придавил лапами и ткнулся носом в шею, словно говоря: «Я соскучился. Я так долго ждал тебя». И я уткнулась в ответ в густой загривок и блаженно проскулила: «Стоило заметить тебя раньше».