Факты, конечно, вещь упрямая. Но я-то здесь причем. Я же ничего не сделал ни в политике, ни в общественных науках. Мои философские бредни вовсе не в счет. И я крайне не люблю людей ни понуждать, ни принижать. Я не лидер, и не воин.
Ты здесь не за то, что такой есть и что-то сделал. Ты здесь за то, что способен. У нас есть средства измерять потенциал мыслителя. Твой потенциал нас радует. От твоих личных качеств мы в восторге. Верно, дорогая? И не бойся, на тебя не взвалят всю работу и ответственность. У тебя будет коллектив, где по вашему усмотрению распределятся роли, построится начало нового Проекта и начнется реализация. После тебя нас посетит еще один кандидат в вашу команду, он сибиряк, его зовут Игорь. Мы пригляделись со стороны, нам он нравится.
Еще один вопрос, он так и просится на язык. Это о ваших плазмоидах. Не представляю, что это такое, но каковы шансы у землян на открытия в этом направлении?
Никаких. Мы блокируем. На самом деле, еще Тесла задал направление. Эти технологии дают абсолютное оружие, которого не должно быть не то что в руках, но даже и в мыслях, ибо не доросли. В новом Проекте этого запрета не будет изначально. Уж коли разговор вышел на плазмоиды, то вышел и на финал. Теперь тебе надо обсудить с Анной все услышанное и вместе принять решение, будете ли вы оба конвертироваться в плазмоид? С одного тебя просить ответ мы не можем. Один ты этого делать не должен, вы быстро станете слишком разными и потеряете друг друга. Да, первое же путешествие в плазмоформу радикально меняет личность.
Понял. Я совершил ошибку. Мне надо было не стесняться и сидеть перед четой Бога. Голова вытянула всю энергию из тела и ноги не хотят ходить. Это почти шутка. Сейчас расхожусь. Вы уж этого сибиряка уговорите присесть, ладно? Ну, позвольте откланяться?
Дались тебе эти церемонии За ручку, и до свидания! Мы предупредим Анну, чтобы твой запоздалый обед был составлен поплотнее!
Дома не получилось ни рассказа, ни обсуждения. Едва спровадили посуду в зев «кормильца», (так сложилось называть холодильнико-подобное устройство, дающее все потребные материальные блага, и заодно убирающее всё лишнее), как сразу загрузились в экран-компьютер, скоро включили еще один голографический. Так много, и так интересно! Оказывается, простейший плазмоид, прообраз местной плазмоэлектроники, можно запустить средствами скромно оснащенной земной лаборатории. Тем более, природа плодит такие плазмоиды в атмосфере Земли в огромных количествах шаровые молнии. Электрическая поляризация газа не фантастически высокой напряженностью, всего-то 12 Гигавольта на метр, ионизация, вполне обеспеченная туннелированием электронов с кристалликов воды и импульс накачки от молнии. В лаборатории молнию можно заменить генератором СВЧ, ионизацию электронной пушкой или изотопом, поляризация вообще не проблема, и варьируя частотой генератора и напряженностью поляризации можно творить устойчивые плазмоиды размером от миллиметров до сантиметров. От бледно-розовых, умирающих почти беззвучно, до ярко-оранжевых, взрывающихся с силой тротила. Это было бы можно, если бы над головой не висел невидимый и безумно-сложно организованный плазмоид, который погасил бы даже мысль о таком эксперименте. С равным успехом он бы погасил и сам эксперимент на любом этапе. (Он и сейчас нашептывает читателю: «Лютый бред!!!») Если было бы можно, то первый самодельный плазмоид относительно простейшего процессора «на его основе» выглядел бы безмерно скромнее, чем пивная бутылка относительно радиолампы. Возможности внутреннего устройства плазмоида настолько широки, что реализуются не только логические и аналоговые устройства обработки информации и датчики возмущений всех фундаментальных взаимодействий, но и источники энергии из термоядерного синтеза и исполнительные механизмы даже звёздной энергетики. Кроме того, они способны соединяться в функциональные группы, сливаться, делиться, масштабироваться и тиражироваться.
Нет такой разумной задачи, которая не решалась бы информационной сетью космического масштаба. В том числе, архивирование всех живших и почивших интеллектов космоса для вечного хранения. Причем, творческие интеллекты, потенциально способные (не ясно, по каким критериям?) встраиваются в эту информационную сеть, как рабочие модули для вечной жизни. Холодный Ад и горячий Рай.
Нет только решения безумной задачи задачи шестого измерения и его потока шумоподобных возмущений фундаментальных взаимодействий. Особенно актуально с шестым фундаментальным взаимодействием, связанным с мыслительной деятельностью людей. Актуально потому, что интеллект биологического объекта с ним связан, а искусственный интеллект плазмоида категорически «нет». Для того, чтобы плазмоид, или связанный с ним любой блок космической инфосистемы были творчески продуктивны и гуманитарно активны, в него должны непрерывно транслироваться сигналы «родного» биологического объекта. Но интеллект биологического объекта, единожды переживший конвертацию в плазмоформу и погружение в космическую информационную систему, переформатируется навсегда. Если его знание и сознание действуют по-прежнему, то подсознание теряет почти все негативные иррациональные мотивации, остаются только добродетели. Бремя беспорочности и милосердия, которое вынуждены нести небожители. Жестоко страдать от утрат и не помышлять об отмщении. Любить всех, и никого более, чем прочих. Инвалидность с биологической точки зрения.
Это какой-то ужас. Опять система ниппель. Туда дуй обратно Обратно вернешься получеловеком. Пусть даже ангелом. Ань, мне не хочется ангелом!
Вань, не забывай: «А мы покойники, покойники!» Надо платить за воскрешение, хотя бы Честно говоря, мне тоже не хочется. Мне хочется тебя кусать и рвать когтями, точнее мне нравится хотеть тебя кусать и рвать, когда страсть как хочется Я давно с тобой согласна, что пороки наши нам необходимы, как земным человечкам. Заметь, что у нас есть свобода воли умереть или нет, хоть и наполовину. Слепили нас тут из античастиц для собственных заморочек, а свободу воли оставили. Впрочем, наверное, они и не могли иначе без свободной воли мы даже не половинка человека.
Может быть посоветоваться? Почему нет? Пусть местные ангелы скажут, каково это, быть наполовину кастрированным?
Вызвали на коммуникатор абонента номер один, которую решили межу собой звать Ариадной. Выслушала со все нарастающим оживлением на лице, а ответила уже с откровенно веселыми нотками в голосе:
Ах, не мучайте ваши головы! Большая половина той половины, за которую вы печалитесь, она в ваших гормонах. А они-то всегда с вами. Мы все, кто конвертировался, страшно рады, что избавились от лишнего в своей душе. Облегчение как добежать до туалета в чужом городе. Простите за натурализм это профессиональное. Кстати, я еще не встречала таких гипер-рефлексийных пациентов.
А у вас были сомнения?
Нет! Я это решение приняла быстро, импульсивно. Наверное, под влиянием порочной мотивации. И смеется
Ну да, а мы тут в сомнениях неполноценной порочности. Спасибо вам, мы продолжим, не спеша принимать решение. Мы же никуда не спешим?
Пожалуйста! Не спешите никуда.
Между нами, женщинами А гормоны заставят ревновать?
О-о-о-о! Еще как! Со мной это было миллион раз, и я не почувствовала разницы «до и после». Сейчас у меня нет ни запрета, ни предписания влиять на ваше решение, но я бы советовала принять эту судьбу. Не потому, что я участвовала в творении здесь вас обоих, прекрасном творении, рада признать. А потому, что моё творение чисто логически должно разделить мою, и всю надсистемную судьбу. Её суть, смысл и цель.