Гонец, принесший это известие, спустился со спины лойся и упал ничком на дворцовой площади перед штабом армии. Его вид красноречиво говорил о
болезни, которой он страдал, – о жирной смерти. Старший офицер пристрелил гонца на месте.
Через час или два после этого Фашналгиду во сне явилась мать и сказала: «Брат пойдет на брата». Сам себе он приснился подвешенным к крюку.
Через два дня Фашналгида перебросили в Кориантуру.
Выслушав из уст майора Гардетаранка приказ, Фашналгид мигом понял, что замыслила олигархия. Лишь одно могло разрушить схему, которая должна была
помочь Сиборналу выжить в грядущую Вейр-Зиму. Опасность исходила не от холода: это была жирная смерть. В безумии, которое несла жирная смерть,
брат начинал пожирать брата.
Смерть полуночного гонца предупредила олигархию о том, что возвращающаяся с Дикого Континента армия Аспераманки несет с собой эпидемию жирной
смерти. Последовало немедленное рациональное решение: армия не должна вернуться. Первую гвардию, в которой Фашналгид был офицером, отправили в
Кориантуру с единственной целью: уничтожить армию Аспераманки, как только та подойдет к границе Сиборнала. Законы, направленные против эпидемии,
ограничение числа жителей, введенное в городе и так больно ударившее по Эедапу Мун Одиму, говорили о том, что бойня, когда необходимость в ней
наступит, будет вызывать меньше протестов у населения.
Такие страшные мысли бродили в голове Фашналгида, пока он лежал под крышей госте-приимного дома Одима. В отличие от майора Гардетаранка,
Фашналгид не любил подниматься рано. Но от видений, проносящихся перед мысленным взором, он не мог бежать в сон. Олигархия, которая ему сейчас
грезилась, напоминала паука, который засел где-то во тьме, высасывая силу из поколений людей.
За словами отца о том, что он купил себе будущее, крылся тайный смысл. Отец купил это будущее ценой жизни собственного сына. Отец обеспечил
безопасность себе, бывшему члену Совета олигархии, и ему было наплевать, что это произошло за счет других.
– Я знаю, что мне делать, – проговорил Фашналгид, в конце концов выбираясь из постели. Свет уже сочился сквозь маленькое окошко. Он слышал, как
вокруг за стенами начинает пробуждаться от сна семья Одима.
– Я знаю, что мне делать, – повторил он, одеваясь.
Когда несколько часов спустя девушка Беси Бесамитикахл вошла в его контору, он мгно-венно прочитал в ее позе невольное, неожиданное для нее
самой обещание исполнить его волю. В тот же миг он понял, что может использовать Беси и Одима для того, чтобы попытаться разрушить планы
олигархии и спасти армию Аспераманки.
Восточные укрепления Кориантуры, спускающиеся на перешеек Чалца, отмечали место, где соединялись континенты Сиборнал и Кампаннлат. Непроходимые
земли к югу от укреплений – укреплений, которые не могла преодолеть ни одна армия, направляющаяся к Ускутошку, – были ограничены с запада
болотами, которые постепенно спускались к морю, заканчиваясь Костяным Утесом, стоявшим дозором на подступах к степям Чалца.
Харбин Фашналгид и трое нижних чинов спешились и привязали лойсей у Костяного Утеса. У подножия они отыскали пещеру и укрылись от холодного
ветра, и Фашналгид приказал одному из своих людей разжечь небольшой костер. Сам он достал из кармана походную фляжку и сделал большой глоток.
Беси Бесамитикахл уже оказала ему некоторые услуги. Она показала ему дорогу через при-городы Кориантуры, где можно было спуститься с холмов.
Дорога была укромной, и они сумели миновать все части Первой гвардии, размещенные вдоль укреплений. Так Фашналгид стал по сути дела дезертиром.
Он располагал определенными навыками, способными сбить со следа.