Мне говорили, что от Европы и большей части Азии почти ничего не осталось, а
Африка и Индокитай скатились на грань дикости.
— Ты только представь себе, какой любопытной будет новая культура, — мечтательно сказала Карен. — Маленькие города и поселки, связанные
воздушными линиями. Я думаю, люди откажутся от гигантских индустриальных центров. Как странно... Маленькие города, а между ними огромное
пространство дикой природы.
— Да, — согласился Вэйн. — Но я не стал бы строить сейчас какие-то предположения. Конечно, мы можем констатировать небольшое улучшение: во
многих поселениях люди восстановили быт и хозяйство; чума, жуки и болезни растений почти побеждены; армия отогнала бандитов на далекий юг.
Девять лет назад правительство отменило военное положение. Соединенные Штаты и Канада подписали пакт об объединении, а всенародным
голосованием на пост президента избрали Хью Драммонда.
— О мой всеведущий! Я это тоже знаю. К чему ты ведешь?
— Несмотря на все эти достижения, у нас впереди еще долгий путь. Юг страны затопила варварская анархия. Изредка властям удается выходить на
связь с городами Латинской Америки, России и Китая, Австралии, Южной Африки и другими регионами мира. Данные этих контактов подтверждают,
что Северная Америка превратилась в маленький остров цивилизации, который со всех сторон окружен океаном дикости. К чему приведет такая
ситуация? И что принесет Земле ее молодое племя? Сие тайна, покрытая мраком. Вот поэтому я против воздушных замков и предположений.
Карен натолкнулась на пустую синеву отстраненного взгляда Аларика, и ее губы задрожали.
— А вдруг они действительно создадут свою расу... суперменов, — прошептала она.
— Это невероятно, милая, хотя я согласен, что мечты и слухи о них могут создать величайшую легенду послевоенного времени. Ты же знаешь,
сколько теперь рецессивных генов в каждом человеке, и отныне их проявления непредсказуемы. Пройдет несколько поколений, и на Земле не
останется семьи без мутантов. Некоторые изменения могут оказаться благоприятными, но их доля так мала, что ею можно пренебречь. Только Богу
известно, каким будет конечный результат. Несомненно одно — люди исчезнут с лица планеты.
— А если мутанты оставят за собой это слово и назовутся людьми?
— Вполне возможно. Но оно потеряет тот смысл, который мы вкладываем в него сейчас.
— И все же по теории вероятности в одном человеке могут проявиться несколько благоприятных изменений, — настаивала Карен. — Скажи, разве он
не будет тогда суперменом?
— А почему ты не учитываешь объединения неблагоприятных черт? Нет, дорогая, твой супермен в природе невозможен. Да и что такое супермен?
Пуленепробиваемый организм с моторчиком в тысячу лошадиных сил? Или макроцефал, который изъясняется па языке символической логики? Конечно,
я понимаю, что ты имеешь в виду какое-то богоподобное существо, более прекрасное и возвышенное, чем остальные люди. И я согласен с тобой,
что некоторые изменения в человеческой природе могли бы оказаться желанными, хотя и не всегда необходимыми. Но любой психолог скажет тебе,
что ни один гомо сапиенс так и не достиг пределов своего потенциала, не говоря уже о понимании резервов человеческого организма. Людям
необходимо воспитание, а не эволюция. Как бы там ни было, мы выбрали для спора плохую тему, — грустно заключил Вэйн. — Раса гомо сапиенс
уничтожила себя. И теперь людьми будут мутанты.
— Да... наверное, так. Положить тебе еще кусочек мяса? После ужина Вэйн устроился в своем кресле.